Гайдзин

– Это так, Такэда, – ответил один известный сиси из Сацумы. – Но о чем нам напомнил сэнсей Кацумата? О том, что, захватив власть, Огама стал другим. Если бы он почитал императора и теперь, когда Врата в его руках, ему было бы просто провозгласить сонно-дзёи и передать всю власть императору. Именно так поступим мы, когда Врата станут нашими.

– Да, но…

– Очень просто, Такэда. А что сделал он? Использовал свою власть только для того, чтобы заставлять двор делать то, что ему угодно. Он хочет стать сёгуном. И не меньше.

Многие согласно забормотали, а потом заговорила Сумомо:

– Пожалуйста, извините меня, Такэда, но Огама стал большой угрозой. Вы все знаете, что я из Сацумы, как и сэнсэй Кацумата, мы согласны, что Сандзиро тоже сделал что-то хорошее, но ничего для сонно-дзёи. Поэтому он должен отказаться от власти, с радостью или против воли, и он уйдет… уйдет. То же самое с Огамой. Да, он сделал кое-что хорошее, но теперь он делает плохое. Истина заключается в том, что ни один даймё, овладевший Вратами и настолько приблизившийся к тому, чтобы стать сёгуном, не отдаст эту власть добровольно.

– Может быть, нам стоит направить петицию Огаме? – предложил Такэда.

– Пожалуйста, извините меня, но петиция ничего не даст, – возразила она. – Когда Врата станут нашими – чтобы предотвратить гражданскую войну и впредь избавить любого даймё от подобного искушения, – когда Врата станут нашими, мы должны пойти дальше, мы должны попросить императора отменить сёгунат, бакуфу и всех правителей.

Среди изумленного шума, которым было встречено столь смелое предложение, Такэда выпалил:

– Это сумасшествие! Если не будет сёгуната и даймё, кто будет править? Наступит хаос! Кто выплачивает нам жалованье? Даймё! Правителям принадлежат все коку риса и…

– Дай ей закончить, Такэда, – перебил его Кацумата, – потом скажешь все, что хочешь сказать.

– Извините, Такэда, но это идея Хирага-сана, не моя. Хирага говорил, что в будущем даймё будут лишь номинальными правителями, достойные из них, что власть будет осуществляться через советы самураев всех званий, на равной основе, которые будут определять все, от размера жалованья до того, кто из даймё достоин править землей и кто будет ему наследовать.

– Это никогда не сработает. Это плохая мысль, – сказал Такэда.

Многие не согласились с ним, большинство было на ее стороне, но Такэду это не убедило. Потом она спросила:

– Сэнсэй, это плохая мысль?

– Это хорошая мысль, если бы все даймё согласились, – ответил Кацумата, очень довольный, что его ученье приносит такие плоды, что они, как и следовало, приходят к мысли о будущем общего согласия.

Он сидел на корточках, вместе со всеми остальными, говорил мало, мысли его были заняты недавним побегом. Под маской спокойствия в нем клокотала ярость, он был взбешен этим новым покушением на свою жизнь, которое едва не достигло цели.

«В этот раз они подобрались слишком близко, – думал он, чувствуя вкус желчи во рту. – Сеть затягивается все туже. Кто же предатель? Он должен находиться сейчас в этой комнате. Из всех сиси только эти знали, что я проведу эту ночь в Шепчущих Соснах. Предатель должен быть здесь. Кто же он – или даже она? Кто?»

– Продолжай, Сумомо.

– Я лишь хотела добавить… Такэда-сан, вы из Тёсю, как и Хирага-сан, другие из Тосы, сэнсэй и я из Сацумы, другие из других владений, но мы прежде всего сиси, и долг наш стоит выше семьи, выше рода. При новом порядке это будет законом – первым законом для всего Ниппона.

– Ну, если такое будет законом… – Один из них почесал в затылке. – Сэнсэй, когда Сын Неба вновь станет у власти, что мы тогда действительно будем делать? Мы? Все мы?