Гайдзин

Поздно днем, с лицом, укрытым прозрачной тканью, в окружении стражников и советников, полностью заслонявших его от посторонних глаз, сёгун Нобусада торопливо прошел от своего паланкина в ворота и дальше, в отделенную для него часть гостиницы, вместе с принцессой и их свитой личных телохранителей, слуг, фрейлин и прислужниц. Спальные покои и ванную комнату сёгуна, святая святых, окружали сорок традиционных одноэтажных строений на столбах по четыре комнаты в каждом, многие из крытых веранд соединялись между собой лабиринтом приятных глазу дорожек и мостиков, переброшенных через небольшие изящные пруды и ручьи, которые сбегали с крошечных гор. Все это было обнесено высокой и плотной живой изгородью из тщательно подстриженных шишконосных деревьев с густой пирамидальной кроной.

Комната была теплой и безукоризненно чистой, с новыми татами и до блеска начищенными жаровнями с углем. Нобусада отшвырнул свою шляпу с вуалью и дорожную накидку в сторону, усталый и недовольный. Как всегда, в паланкине было неудобно, и его всю дорогу трясло.

– Мне здесь уже не нравится! – раздраженно бросил он их камергеру, чья голова касалась пола рядом с головами целой толпы прислужниц. – Тут так тесно, и пахнет скверно, и у меня болит все тело! Ванна готова?

– О да, господин, все как вам угодно.

– Ну вот, наконец-то и Оцу, господин, – весело произнесла принцесса Иядзу, величаво вплывая в комнату в сопровождении нескольких фрейлин, – завтра мы прибываем домой, и все будет чудесно. – Она сбросила свою огромную, тоже с вуалью, шляпу и накидку. Прислужницы, не поднимаясь с колен, подползли, чтобы собрать их. – Завтра мы будем дома! Дома, господин! Проехать мимо нескольких придорожных деревень не останавливаясь стоит того, neh?

– О да, Иядзу-тян, если вы так считаете, – ответил он и улыбнулся ей, быстро заражаясь ее бьющим через край ликованием.

– Вы познакомитесь со всеми моими подругами, двоюродными сестрами, тетушками, дядями, старшей сестрой и крошкой младшей сестрой, с моим дорогим сводным братом Сати, ему исполняется девять в этом году… – она закружилась от счастья, – и сотнями менее близких родственников, а через несколько дней вы встретитесь с императором, и он примет вас как брата и решит все наши проблемы, и с того момента мы будем жить в покое и радости. Здесь холодно. Почему ничего не готово? Где ванная?

Их камергер – представительный мужчина пятидесяти лет с редкими зубами и обвисшими щеками – находился здесь уже целый день с высланным вперед авангардом специальных прислужниц и поваров, чтобы подготовить их покои и особую пищу и фрукты, запася в достатке полированный рис, который один только подходил для нежного желудка сёгуна и которого потребовала принцесса. Великолепные цветочные композиции, изготовленные мастером икебаны, в изобилии украшали комнаты. Он снова поклонился, проклиная ее про себя.

– Дополнительные жаровни для обогрева готовы, ваше императорское высочество. Ванна готова, вас ждет легкий полдник, в точности такой, как вы и сёгун Нобусада приказали, ужин тоже. Это будет самый роскошный…

– Ёмико! Наша ванна!

Тут же ее главная фрейлина вывела ее из комнаты и повела по коридору, другие фрейлины и прислужницы роились возле нее, как пчелы вокруг матки. Нобусада гневно уставился на камергера и топнул своей крошечной ножкой:

– Я должен стоять тут и ждать? Покажи мне, где ванна, и пошли за массажисткой, я хочу, чтобы мне потерли спину, немедленно. И позаботься, чтобы не было шума. Я запрещаю шум!

– Да, господин, капитан отдает такой приказ ежедневно, и я незамедлительно пришлю массажистку в ванную. Сако будет та…

– Сако? Она хуже Мэйко, где Мэйко?

– Прошу прощения, она больна, господин.

– Скажите ей, чтобы поправилась! Скажите, пусть к закату будет здорова. Неудивительно, что она больна. Я сам чувствую себя больным! Это отвратительное путешествие! Бака! Сколько дней мы уже в дороге? Оно должно длиться по меньшей мере пятьдесят три дня, а так получается меньше чем… к чему вся эта спешка?..

Капитан эскорта ждал камергера в саду. Ему было за тридцать – бородатый воин, прекрасно подготовленный, известный мастер меча. К нему бегом приблизился его адъютант.

– Охрана везде выставлена, господин.

– Хорошо. После стольких дней все уже сами должны знать, что делать, – сказал капитан.

Голос его звучал устало и нервно. Оба были в легких дорожных доспехах, надетых поверх рубах с гербом сёгуната и широких коротких штанов, в шляпах, за поясом у каждого два меча.