– А что ж ты раньше-то молчал, Пескарик?
Мальчишка испуганно покосился на жреца, замямлил что-то. Понятно…
– Невольника-то, по уму – пытать бы надоть, – подсказали из толпы.
Старейшины закивали:
– Все верно, рабу без пытки веры нет.
Сдислав с Витенегом переглянулся, оба согласно бородами тряхнули:
– Котелок на огне вскипятите. Пескарь руку сунет – покраснеет рука, значит – врет.
– Не, не, не, – всколыхнувшись, поспешно запростестовал навий. – Тут по-другому надо. Сперва богов спросить, тем более – есть кому.
Сказал – и приосанился – а поспорьте-ка!
Старейшины переглянулись и разом кивнули – спрашивай.
Поглядев в небо, Влекумер-навий важно поднялся и прошествовал на середину поляны – сгрудившийся на его пути народ спешно расступался, давая дорогу, да и вообще, все собравшиеся посматривали на жреца с интересом и затаенным страхом. Боги – они шутить не любят, а волхв ведь именно с ними сейчас общаться собрался. Вот так вот, запросто, на виду у всех. Ух, как жрец повел бровьми, как встрепенулся, развернул плечи – ни дать ни взять тетерев или глухарь на току! Приосанился, выхватил из-за пояса погремушку из козлиного черепа, тряхнул… сам тряхнулся… Висевшие на шее змеиные головы дружно стукнулись в такт погремушке. Радомир даже головой качнул уважительно, ну, надо же – гремучих змей тут отродясь не водилось, а как громыхнуло – кастаньеты испанские отдыхают.
– Чур меня, чур! – немного погромыхав, Влекумер закатил глаза и принялся вращаться на одном месте, словно волчок – быстро-быстро.
Рад хмыкнул – тоже еще, Николай Цискаридзе! Однако надо признать, вертелся навий отменно, сказывались годы тренировок. Жрец то плевался, то закатывал глаза, то глухо рычал, периодически выкрикивая – чур меня, чур! И все время не забывал про свою трещотку.
И от этих завываний, от крутящейся фигуры жреца зарябило в глазах не только у одного Радомира – у всех! Старейшины – и те побледнели, хотя, казалось бы, давно ко всему были привычные.
А жрец вертелся юлою, все быстрей и быстрей, хотя и быстрей-то было уже некуда, брызжал слюной, кричал:
– Чур меня, чур!
Змеиное ожерелье на шее его тоже вертелось, и засушенные головы-черепа вдруг словно бы ожили, хищно распахнув пасти.
– Чур меня! Чур!!!
Быстрее… Еще быстрей! Быстро, как только возможно!
Впав в транс, уже повалилось наземь несколько человек, из них – двое дружинников, видать, слабонервные попались.