И совершенно напрасно!
– Ну и почему же? – нехорошо прищурился Беторикс.
– Потому что моя смерть не принесет тебе ничего, гладиатор. Мало того – очень сильно осложнит твою дальнейшую жизнь. Ведь Руф…
– Откуда ты знаешь, что он еще жив? – Молодой человек презрительно сплюнул, с наслаждением наблюдая, как сползает с лица политика привычная наглая гримаса. – Вот-вот. Вот именно. Итак, про золотой обоз стало известно Антонию…
– Не совсем так…
И снова в глазах пленника промелькнула наглость.
– Не Антонию, а его окружению… стало быть, и мне. Я там помогал кой-кому… даже давал в долг. Видишь ли, гладиатор, Цезаря ненавидят в Риме очень многие, а Антоний… Антоний слишком ему предан. Так зачем же докладывать ему все?
– Понятно, – не выдержав, молодой человек рассмеялся. – И вы решили просто приватизировать обоз.
Милон удивленно моргнул:
– Прошу тебя, уважаемый, не употребляй галльских слов, я их не знаю.
– Я говорю, обозик-то ты со своими дружками решил прибрать к рукам! Не боишься Цезаря?
– Нет! – коротко мотнул головою политик. – Он не вернется в Рим никогда!
– Вот как?
– Вообще не выйдет из Галлии.
– А если все же осмелится?
– Тогда – война. Гражданская война, гладиатор. Самая страшная.
Пленник посмотрел на Беторикса неожиданно затуманившимся взглядом:
– Да, мы прибрали обоз. Так, ни для каких целей, просто для себя. Глупо отказываться, когда золото само идет в руки.
– Ну, еще бы! Но… – покусав губу, Галльский Вепрь посмотрел прямо в бегающие глаза политикана. – Ты и твои дружки – шавки, Цезарь – слон. Почему ж вы его не боитесь?
– Кроме нас, есть и другие…