Было видно, что Милон и не сообразил сразу, о чем идет речь.
– Тот самый – с драгоценностями, с золотом, что пришел из Галлии, – поигрывая кинжалом, охотно пояснил молодой человек. – И на который ты наложил лапу в Медиолане. С помощью негодяев-дружков – смотрителя рынка и Сицилийца, хозяина таверны «Ослица». А?! Что прищурился? Не понял, о чем говорю? Ой, не ври, тебе же дороже выйдет!
Взмах кинжалом… Царапина. Слабый вскрик. Кровь.
– Ты понимаешь, дурошлеп, что я тебе сейчас на куски порежу? Нам, гладиаторам, терять нечего. А ну, говори живо! Домиций был с вами в доле?
– Домиций… э-э… Домиций – нет, – Милон, похоже, «поплыл»… еще бы… – Он лишь свел меня с нужными людьми – Квинтом Клодием – эдилом и Марцеллином Сицилийцем… О, Сицилиец – страшный человек, у него там целая банда.
– Это ты к чему? – криво усмехнулся Галльский Вепрь. – Скажешь, Сицилиец тебя и заставил?
Снова сверкнул клинок…
– О, нет, нет! Не надо! Конечно же я сам все организовал…
– И твои люди следили за обозом с самого начала!
– Не мои, нет. Я их даже не знаю, клянусь Юпитером!
– Не твои…
Острие кинжала с то и дело вспыхивающим на нем солнышком выписывало в воздухе затейливые узоры, и затравленный взгляд Милона сопровождал все эти движения, словно приклеенный.
– Не мои! Клянусь! Поверь мне, гладиатор.
Острый клинок уперся пленнику в горло.
– А тогда – чьи же? – наклонившись, вкрадчиво спросил Беторикс.
– Ты меня не убьешь, если скажу?
– Если не соврешь. Поверь, я уже и так много чего знаю.
– Антоний, – прикрыв глаза, еле слышно прошептал политик. – По поручению Цезаря он занимался особыми делами в Кельтике… ну, ты понимаешь, о чем я…
– Налаживал разведку, подкупал должностных лиц и все такое прочее, – ничуть не удивляясь, протянул гладиатор, убрав кинжал. – Ладно, сказал «А» говори уж и «Б». В стане Верцингеторикса есть предатель. Кто? Наверняка кто-то из высших вельмож! Камунолис? Эльхар? Друиды?
– Все, тобою названные. Видишь, я с тобой откровенен… И знаешь, почему? – Милон снова обнаглел, не видя перед лицом острого лезвия.