Экспансия,

– Проклятие на их неверные головы! И это сейчас, когда нам так необходимо серебро и корабли… – Магистр бессильно откинулся на подушку, но, вопреки ожиданию, рыцарь не спешил покинуть покои. Слабым голосом де Сент-Аман спросил: – Что-то ещё?

– Да, брат. Спустя некоторое время неизвестные корабли вошли в гавань Танжера и…

– Не тяни кота за хвост! Что ты всё время замолкаешь?

– Города больше нет, брат магистр. Все строения стёрты с лица земли. Всё имущество вывезено. Все люди исчезли.

– Что?! Это точно?

– Да, брат. Нашли лишь неизвестный символ, напоминающий изображение солнца, начерченный на брошенном щите из дерева.

– Грозовик…

– Не понял, брат…

– Можешь идти. И позови ко мне брата казначея.

Магистр снова откинулся на подушку – хвала Господу, ещё не всё потеряно. Получается, что мавры позарились на то, что должно принадлежать славам. А те, естественно, не потерпели обиды и вернули своё. Ха!.. На лице старика появилась слабая улыбка… Значит, нужно немедля послать корабли в крепость на островах. Пока хотя бы разведчика, проверить догадки…

– Брат Одо? – Дверь за братом казначеем плотно закрылась, и он сделал условный знак, показывающий, что можно говорить без утайки – на страже его люди.

Де Сент-Аман приподнялся, дождался, пока гость сядет на стул, стоящий возле его кровати, и зашептал, всё время косясь на крохотное оконце, забранное частой решёткой. Казначей кивал в знак согласия. Когда разговор закончился и братья по ордену распрощались, шевалье Луи де Триньяк немедленно отдал приказ готовить к рейсу небольшую эскадру – если догадки умирающего верны, то откладывать не стоит. А если тот ошибается и славы больше не захотят иметь дело с тамплиерами, что же, тогда сведения об их существовании будут стоить очень и очень немало! Европейские государи с удовольствием компенсируют потери ордена храмовников из-за потери отношений с язычниками. А всю вину за святотатство можно будет переложить на плечи…

– Магистр скончался! Брат Одо де Сент-Аман умер! – донёсся тоскливый крик сверху, и казначей вновь улыбнулся: переложить вину на плечи умершего…

…– Казнить его! Немедля!

Всегда присутствовавший при халифе палач привычным движением накинул на шею склонившегося в поклоне гонца шёлковый шнурок и резко потянул концы. Тот забился, засучил ногами, но на несчастного тут же навалились нукеры. Мгновение – и резко запахло мочой: готов. Тело подхватили, унесли. Засуетились уборщики, тщательно вытирая мозаичный пол одного из залов Дворца кордовских халифов, Альгамбры. Торопливо зажгли благовония, заработали быстрее опахалами рабы. Но халиф не обращал внимания на суету – весть была страшной и, пожалуй, роковой.

Осаждаемый отрядами испанских и португальских рыцарей владыка Кордовского халифата терпел одно поражение за другим. Но в прошлом году была достигнута договорённость с Мухаммадом ибн Тумартом, владыкой почти ста тысяч воинов, что тот направит на помощь единоверцам часть своих войск. Это поддерживало упавших духом эмиров, помогало держаться против многочисленных врагов, рвущих халифат, словно стая саранчи. И вот теперь пришли страшные для Кордовы вести – нет больше Альморавидов. Нет больше их царства. Нет ста тысяч свирепых воинов, которых опасались даже сами кордовцы. Больше ничего нет. Скоро халифат падёт, и это – решённое дело. Так что не зря, согласно обычаю, заведённому ещё самим Пророком, гонца, принесшего не просто дурные, а чёрные вести, удавили немедля. Скоро и сам халиф будет так же убит своим более удачливым наследником. Эмиры договорятся между собой. А вот что делать ему?

Сорвавшимся голосом халиф завопил:

– Вон! Все – вон отсюда!

Торопливый топот босых ног, бесчисленные поклоны, наконец владыка Кордовского халифата остался один. Теперь надо опасаться каждого человека, каждого раба! Вчерашний льстивый друг в мгновение ока может обернуться убийцей!

Он не заметил, как за его спиной бесшумно открылась потайная дверца в стене, и оттуда тускло сверкнуло лезвие обнажённого меча…