Дуглас накрыл бокал ладонью.
– Они оба сумасшедшие, – сказал он.
– Почему?
– Потому что, как только король попадет в Штаты, о Мэйхью все забудут. Как только Хут достанет для нацистов эти расчеты, в нем самом отпадет всякая необходимость. Он не ученый, он юрист. Его знания ограничиваются конспектами из немецких научных журналов и энциклопедий да еще двумя докладами профессора Шпрингера. Я все это прочитал и теперь ориентируюсь в предмете не хуже его.
– Может, они и не гонятся за признанием?
– Барбара, – вздохнул Дуглас с невеселой улыбкой, – я еще не встречал двух людей, настолько похожих друг на друга в своей готовности идти по головам.
В этот момент Барбара вдруг увидела в нем огромную силу – не физическую силу, силу мускулов, которой мужчины часто пользуются для устрашения окружающих, а другую – добрую, простую и скромную.
Они перешли в гостиную и сели на уродливый маленький диван. Потертую и вытянувшуюся обивку украшал рисунок в виде крупных зеленых листьев, отчего диван смахивал на огромное хищное растение.
– Ты вспоминаешь жену? – спросила Барбара, сосредоточенно играя кубиком льда в своем бокале.
– Иногда. Мы с ней были друзьями детства.
– Это очень тяжело…
– Ну, по крайней мере, со мной сын.
Барбара придвинулась поближе, и он обнял ее за плечи.
– Я тоже с тобой, – сказала она.
– Ты со мной?
Дуглас вскинул на нее глаза, но она отвернулась. Вздрогнула, когда он коснулся ее спины.
– Ты со мной? – повторил он.
– Сам знаешь, что да, – прошептала она в бокал.
– Я люблю тебя, Барбара.
– Я тоже тебя люблю, Дуг. Хотя, видит бог, это в мои планы совсем не входило.