— Не клюет, потому что неправильно ловишь, — со знанием дела заявил незнакомец… коего Флориан, кажется, уже где-то видел и прежде… где же… где… О, Святая Дева, да это же…
— Дай-ка сюда удочку… Вот… вот, как надо, ага…
В руке незнакомого парня что-то сверкнуло… сверкнуло до боли в глазах и тут же погасло. И следом погасло солнце.
— А где у нас Флор? — оглядев явившихся на зов парней, Игната и Леньку, Бутурлин прошелся по горнице. Он по-прежнему жил у Алатыря Татарина, мужика с ниенской верфи… и первого своего помощника в деле формирования отряда из охочих людей, ненавидящих шведов и готовых выступить по первому зову русского воеводы.
— Не знаю, — зевнув, потянулся Игнат.
Ленька же, тряхнув рыжими вихрами, вспомнил:
— Он до зари еще на рыбалку ушел. Место, говорит, знает славное, отроцы здешние показали.
— Что-то долго нет, — буркнул Никита Петрович. — Впрочем, черт с ним… План крепости срисовали?
— Вчера еще, господине.
— Тогда в путь! — поправив висевшую на поясе шпагу, лоцман потер руки. — Ну, что стоите-то? Собирайтесь уже, лодочник, поди, заждался.
— Да нам, господине, собраться — что подпоясаться. Готовы уже давно по твоему слову.
— Тогда — с Богом! В путь, парни.
Ветер дул с Невы. Трепал волосы, уносил в луга синеватые клочья тумана, раскачивал пурпурные соцветья кипрея, росшего совсем неподалеку, на берегу.
Алатырь Татарин давно уже был на верфи, простились с ним еще вчера вечером, загодя. Лишь домочадцы его помахали с крыльца вслед уходящим:
— Доброго пути!
— И вам счастливо оставаться. Увидимся.
— Увидимся. Коли бог даст. Пистоли свои не забыли?
— Нет.
На полпути к реке Бутурлин резко свернул влево, на узенькую тропинку, ведущую через заливной луг.
— А нам не на пристань ли, господине? — удивленно переспросил Ленька.