Я истошно кричала. Соседи не спешили звонить в полицию. Когда я в очередной раз попыталась позвать на помощь, он начинал меня душить. Я потеряла сознание, а очнувшись, обнаружила, что он взобрался на меня и собирается заняться сексом. Я попыталась остановить его, у меня все болело, я не могла пошевелиться. Рыдала, умоляла, чтобы прекратил, не делал мне больно. А он лишь твердил: “Заткнись, заткнись, шлюха, я тобой просто пользуюсь!” – “Прекрати, прекрати”, – повторяла я. А он вдруг ответил: “Я все это делаю, потому что люблю тебя”. И конечно, не останавливался. В глазах у меня снова потемнело… В следующий раз я пришла в себя от того, что он кричал, заставляя меня встать – ему пора на работу». [1]
У меня из головы все не шла та фраза: «
Большинство читателей сочтут такого мужчину агрессивным безумцем. Его поступки кажутся столь же странными и непонятными, сколь и шокирующими. Но по заявлениям пострадавших можно сделать вывод, что подобные сцены происходят повсеместно. Такое случается каждый день по всей Австралии: в пригородах и в городе, в многоквартирных домах и в коттеджах у реки. Абьюзером может оказаться успешный чиновник, занимающий высокий пост, или рядовой гражданин, или душевнобольной, или алкоголик, или рабочий, трудящийся в поте лица и получающий гроши, или иждивенец, полагающий, что жена будет полностью обеспечивать семью и при этом выполнять все домашние обязанности. Абьюзером может оказаться мужчина, который твердит, что любит свою половину; мужчина, который на словах выступает за равноправие полов; мужчина, считающий, что большинство девушек дуры и шлюхи, мечтающие быть изнасилованными; или тот, кто на первый взгляд кажется совершенно неспособным на садистские действия. Жертвами насилия становятся очень разные женщины; точно так же нет и единого типажа домашнего тирана.
Насилуя жену, муж повторял: «Я это делаю, потому что люблю тебя». Как же случилось, что любовь превратилась в опасное извращение?
Но как же все-таки получается, что очень разные по характеру и образу жизни представители сильного пола издеваются над своими партнершами, которых, по их собственным заявлениям, они любят? Ответ на этот вопрос зависит от того, кому вы его задаете.
С самого начала оговорюсь: наука не дает точного объяснения того, как работают механизмы злоупотребления в семье. Мы лишь приступаем к изучению этой неведомой территории, и на ее просторах сталкиваются очень противоречивые интерпретации. О домашнем насилии ученые стали всерьез задумываться лет пятьдесят назад. За это время появились разные школы мысли, выдвигавшие разные обоснования происходящего. Об этом мы подробнее поговорим ниже.
Прежде всего стоит сказать, что домашнее насилие нельзя считать гомогенным. Это серьезная ошибка. За термином, состоящим из двух простых слов, стоит целый спектр понятий и типов реакций: от холодного расчета и систематической тирании до ситуативных и бессистемных нападок. Насильники иногда предсказуемы в своих поступках и тактиках, как будто все они читали единое «руководство для агрессора», но интенсивность давления, а также стоящая за ним
Исследователи решили попробовать разделить домашних тиранов на несколько основных категорий. В академических кругах это называют типологией абьюза. Таким образом ученые попытались упорядочить хаос в описании различных видов жестокости, сведя ее к ясным и четким моделям. Попытка имела некоторый успех: в появляющихся в последнее время материалах по социологии и психологии авторам не раз удавалось обрисовать «типажи», чьи действия можно разложить по определенным схемам. Возникает соблазн использовать такой подход для диагностики:
В 1995 году два психолога, профессора Вашингтонского университета, сделали удивительное открытие. Доктор Джон Готтман и доктор Нейл Джейкобсон попытались решить загадку, которая давно волновала исследователей: почему все-таки некоторые мужчины применяют насилие по отношению к женщинам? Двумстам парам предложили поучаствовать в эксперименте, в шутку названном «Лабораторией любви». Там изучались их стили ведения конфликта. Участников подключали к полиграфу и регистрировали ритм сердцебиения, дыхания и колебания давления в спокойном состоянии. Затем те же физиологические параметры записывали во время семейного спора.
Однажды субботним вечером психологи обрабатывали данные, полученные по 63 парам, где все мужчины ранее проявляли склонность к сверхконтролю, а также к физическому и эмоциональному насилию. Каждый из них в той или иной степени практиковал
Информация с полиграфа дала неожиданный результат. Готтман и Джейкобсон утверждают, что обычно конфликты сопровождаются разнообразными физиологическими реакциями: учащается сердцебиение, резко повышается давление и так далее. Большинство тестируемых мужчин, 80 %, продемонстрировали такую реакцию. Но оставшиеся 20 % отреагировали ровно противоположным образом. По мере того как агрессия
Готтман и Джейкобсон снова и снова просматривали видеозаписи, пытаясь профессиональным взглядам уловить внешние различия в том, как вели себя во время ссоры две разные группы мужчин. Ученые скрупулезно записали все подробности: гримасы отвращения на лице конфликтующих, вспотевшие ладони, вырывающиеся из груди вздохи. На основе полученных данных психофизиологи выявили два обобщенных образа – «кобры» и «питбули». [2]
Кобра
Меньшая группа мужчин, – те, кто сохранял спокойствие во время конфликта, – проявляли бóльшую агрессию и даже садизм по отношению к партнерше. Их поведение напоминало кобру, которая замирает и предельно концентрируется, перед тем как нанести молниеносный смертельный удар. Внутреннее спокойствие позволяло людям-кобрам сохранять полный контроль над собой, хотя со стороны казалось, что они выходят из себя. Они действовали стремительно и безжалостно. Кроме того, они были менее эмоционально зависимы от женщины; некоторые даже подбивали жену изменить им! В целом они вели себя угрожающе и в то же время, как отметили исследователи, «умели соблазнять, обольщать, захватывать внимание жертвы». Возьмем, к примеру, Джорджа – типичную «кобру». Он любил вызывать у окружающих чувство неловкости своими лаконичными и мрачноватыми шутками. Джордж третировал свою жену Вики[55] холодно и систематично. Готтман и Джейкобсон так описывают типичную сцену из жизни супругов. Как-то муж пришел домой поздно после дружеской попойки и увидел, что Вики и Кристи (их маленькая дочь) едят пиццу. Вики сердилась на мужа, потому что тот не явился к ужину, и не захотела с ним разговаривать. Его разозлило ее молчание, и он выкрикнул: «У тебя какие-то проблемы?» Она не ответила, и тогда он шарахнул кулаком по тарелке с пиццей, выбил из-под жены стул, протащил ее по комнате за волосы, бросил на пол и выплюнул пережеванный кусок пиццы ей в лицо. А затем принялся избивать, крича: «Ты, стерва, разрушила мою жизнь!» Вики говорит, что такие конфликты происходят у них регулярно. Муж реагирует на любое недовольство «мгновенно и злобно, не стесняясь применять силу». [3]
Мужчины типа «кобра» во время конфликта сохраняют хладнокровие. Полиграф зафиксировал у них снижение, а не учащение сердечного ритма, как это бывает у всех остальных во время ссоры.
Когда Джорджа спросили об этом инциденте, он сказал, что не придает этому значения, да и не помнит толком, что случилось, ибо «это не важно». Он приводит еще один аргумент: «Она вела себя стервозно и заслужила такое обращение». Готтман и Джейкобсон записали, что «Джордж не испытывает никакой эмоциональной привязанности к Вики… но в каком-то смысле он в ней нуждается… Мы видим в этом инфантилизм: ему необходим кто-то, кому можно демонстрировать свою власть. Проявление силы для него значимо, вероятно, потому, что в детстве он чувствовал себя беспомощным и бесправным». Иными словами, его зависимость от партнерши проявлялась в том, что ему надо было снова и снова самоутверждаться и контролировать другого человека с помощью насилия, но конкретно к Вики он не испытывал чувств. Его жертвой мог бы стать любой, над кем он мог бы доминировать. [4]
Питбуль
Большинство склонных к принудительному контролю мужчин, принимавших участие в эксперименте, вели себя совсем по-другому. Во время ссоры сердцебиение у них учащалось, гнев нарастал постепенно, они говорили все более безапелляционно и со все большей угрозой, пока не взрывались от ярости, совсем переставая сдерживать себя. Готтман и Джейкобсон задумались об аналогии из мира животных и пришли к выводу, что это похоже на поведение собак бойцовых пород. Так, у питбулей агрессия закипает медленно, они обычно нападают не сразу. В отличие от замкнутых и холодных «кобр», «питбули» были очень привязаны к своим партнершам и, как правило, страдали от неуверенности в себе, ревности и паранойи.
Артистичный Дон с вкрадчивым голосом – типичный «питбуль». Очевидно, он очень ревнует свою жену Марту[56] и боится, как бы она не покинула его. Ему сложно принять тот факт, что он от нее зависим, хотя именно из-за этого он чувствует себя предельно уязвимым. В начале их отношения складывались хорошо: Дон с удовольствием дарил Марте подарки и водил в дорогие рестораны. Но после того как они поженились, он стал поднимать на нее руку почти каждый день. Периоды насилия чередовались с периодами раскаяния; супруги снова переживали медовый месяц, но эти моменты становились все более редкими, пока муж вообще не прекратил каяться и извиняться. Поведение Дона соответствует всем канонам принудительного контроля: он одержим слежкой за Мартой, часто ей звонит и проверяет, где она и что делает.
По природе он не так харизматичен и обаятелен, как Джордж. Когда они только познакомились с Мартой, девушку поразила грубая прямота, с которой Дон рассказывал о своем тяжелом детстве. Его отец был пастором, он регулярно унижал и избивал сына. Поначалу Дон был внимателен и нежен с Мартой. Потом стали появляться вспышки гнева, хотя и краткие. Муж сам был в ужасе от них, искренне просил прощения и снова становился заботливым и внимательным… А потом все повторялось снова. Марта пыталась давать отпор насилию, призывала свою половину к ответственности. Но насильственные выпады случались все чаще и становились более жестокими, так что женщина испугалась. Теперь она говорит и действует очень осторожно, боясь вывести его из равновесия. Однако все время быть начеку утомительно. Марта бесконечно только и делает, что следит за лабильным настроением Дона, а это трудная работа. Психологи отметили, что он «нуждается в постоянной эмоциональной подпитке… Ему необходимо, чтобы Марта все время заполняла его душевную пустоту, которую она никогда не сможет заполнить на сто процентов». Дон сам страдает от этой «жажды непрестанного контакта с окружающими». На свою беду, он вырос в семье, где абьюз сделал невозможным эмоциональный контакт между родными людьми. От этого пострадали отношения в его собственной семье: «насилие было единственным известным ему способом близкого общения». [5]
ebooksa