Даница, не постучавшись, вошла в комнату Владислава, зажгла лампу на тумбочке и потрясла его за плечо:
— Он не вернулся. Уже три часа утра.
Влад поднял голову и снова уронил ее на подушку.
— Он легавый, Даница, — не подумав, пробурчал Влад. — Поэтому и ведет себя не так, как все люди.
— Легавый? — повторила ошеломленная Даница. — Ты же сказал, это твой друг, у которого был умственный шок.
— Психоэмоциональный шок. Извини, Даница, я не должен был тебе говорить. Но он действительно легавый. У которого был психоэмоциональный шок.
Даница скрестила руки на груди, взволнованная и обиженная: она заново переживала прошлую ночь, которую, как выяснилось, провела в объятиях полицейского.
— И зачем он сюда заявился? Подозревает, что кто-то из здешних совершил преступление?
— Он надеется найти здесь сведения об одном французе.
— Как его звали?
— Пьер Водель.
— Для чего это нужно?
— Возможно, много лет назад кто-то из здешних знал этого человека. Не мешай мне спать, Даница.
— Пьер Водель? Это мне ни о чем не говорит, — сказала Даница, грызя ноготь большого пальца. — Правда, я не запоминаю фамилии туристов. Надо будет посмотреть в книге. Когда он здесь был? До войны?
— Думаю, гораздо раньше. Даница, сейчас три часа утра. Можно узнать, что ты делаешь в моей комнате?
— Я же сказала. Он не вернулся.
— Я тебе все объяснил.
— Тут что-то не так.
— У легавого всегда все не так, ты же знаешь.
— Пусть он и полицейский, ему незачем разгуливать здесь по ночам. Не надо говорить «легавый», Влад, надо говорить «полицейский». Из тебя вырос не слишком воспитанный молодой человек. Правда, твой дедушка тоже не отличался воспитанностью.