— Оставь в покое моего дедушку, Даница. И не придавай такого значения условностям. Ты сама с ними не очень-то считаешься.
— Что ты хочешь этим сказать?
Влад с видимым усилием сел на кровати.
— Ничего. Ты так за него беспокоишься?
— Это дело, ради которого он сюда приехал, — оно опасное?
— Понятия не имею. Даница, я устал. Я не знаю, что это за дело, и знать не хочу, я приехал сюда только как переводчик. В пригороде Парижа произошло жуткое убийство. А незадолго до этого — еще одно, в Австрии.
— Если это связано с убийствами, — сказала Даница, ожесточенно вгрызаясь в свой ноготь, — значит, опасность есть.
— Насколько я знаю, в поезде ему показалось, что за ним следят. Но ведь так себя ведут все легавые, разве нет? Они смотрят на людей иначе, чем мы. Наверно, он еще раз зашел к Аранджелу. Думаю, у них обоих много занимательных историй, которые можно рассказать друг другу.
— Ты идиот, Владислав. Как, по-твоему, он будет объясняться с Аранджелом? На пальцах? Он же не знает ни слова по-английски.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, это всегда чувствуется, — смутилась Даница.
— Ясно, — сказал Влад. — А теперь дай мне поспать.
— Когда полицейские расследуют убийство, — сказала Даница (теперь она грызла ногти обоих больших пальцев), — бывает, что преступник убивает их, если они слишком близко подбираются к правде. А, Владислав?
— Если хочешь знать мое мнение, он удаляется от правды большими шагами.
— Почему это? — удивилась Даница, вынимая блестящие от слюны пальцы изо рта.
— Если будешь без конца грызть ногти, то в один прекрасный день отъешь себе палец. А назавтра будешь повсюду его искать.
Даница раздраженно встряхнула пышными белокурыми волосами и снова принялась грызть ногти.
— Почему ты считаешь, что он удаляется от правды?
Влад негромко рассмеялся и положил руки на округлые плечи Даницы.
— Потому что он вообразил, будто оба убитых, и француз, и австриец, — потомки Плогойовица.