— Иначе мы проторчим здесь всю оставшуюся жизнь.
— Минутку, — сказал Адамберг, вставая.
За соседним столиком сидел Влад: Адамберг объяснил, что им с Вейренком надо поговорить с глазу на глаз.
— Скажи, тебе было страшно? — спросил Влад, который, похоже, до сих пор был под впечатлением необыкновенного зрелища: как Адамберг появляется из-под земли весь в сером и кроваво-красном. «Явление из склепа» — так он называл эту сцену, напоминавшую ему одну из устрашающих историй дедушки Славка.
— Да. Страшно и больно.
— Ты думал, что умрешь?
— Да.
— Но у тебя оставалась хоть капля надежды?
— Нет.
— Тогда расскажи, что тебя волновало, о чем ты думал.
— Я думал о «кобасице».
— Ну пожалуйста, расскажи, — не унимался Владислав. — О чем ты думал?
— Жизнью клянусь: я думал о «кобасице».
— Смешно.
— Догадываюсь. И все-таки что это за блюдо?
— Вроде сосисок. А о чем еще ты думал?
— О том, чтобы при вдохе набирать как можно меньше воздуха. И вспоминал строчку стихов: «Во тьме могилы ты принес мне утешенье».
— Значит, что-то тебя утешило? Голос с неба?
— Небо тут ни при чем.
— Может, это был человек?