Самолёт стоял на самой середине взлетно-посадочной полосы криво, с надломленными шасси. Глеб поднял бинокль припал к окулярам: самолёт был не маленький – двадцать метров в длину, около тридцати размах крыльев, поршневой, использовался он для перевозки пассажиров и военных грузов. Советские инженеры скопировали конструкцию с американского «Дуглас ДС-3». Самолет выпускался по лицензии, машина считалась надёжной, могла перевозить десантников, использовалась для полетов во вражеский тыл. Пилоту в непростых условиях удалось посадить машину и лишь в конце пути самолёт наткнулся на препятствие - это вряд ли могло фатально отразится на людях.
Глеб оторвался от самолёта, осмотрел окрестности: по верху аэродромного поля, почти впритирку к лесу, велась дорога; слева в конце её аэродромные строения; заметённый снегом грузовик, явно не на ходу; в округе ни одной живой души, но присутствие смерти хоть отбавляй. Невнятные бугорки вокруг самолёта - это мёртвые тела и их было довольно много, лежали они здесь давно, их уже засыпал снег, хотя и не полностью. Шубин видел сведённую конечность, чей-то раскаленный рот. Немцы не использовали аэродром, в противном случае тела бы убрали.
- Все плохо, товарищи, - заключил лейтенант, оторвавшись от бинокля. - Немцы не только подбили самолет, но и вели его до этого поля. - знали, где он сядет и вовремя подоспели. Когда пассажиры вышли - их всех перестреляли, видимо, те оказали сопротивление и стали разбегаться. Охрана генерала Беспалова наверняка открыла огонь… Ну что же, судя по всему, полковник Алмазов может спать спокойно!
- Вы о чём, товарищ лейтенант? - обернулся к нему Кошкин.
- Да так, о своем… - Глеб косо глянул на девушку - Настя была спокойна, лежала как все, вела наблюдение: - Так, Курганов, остаёшься за старшего. Кошкин со мной, спустимся вниз, осмотрим трупы. Остальным сидеть в кустах у дороги, вести наблюдение. В случае опасности даете сигнал и прикрываете наш отход. Двойной свист - все спокойно; один и протяжный – тревога. Так, пошли, все на дорогу и бегом вперёд!
Семеро в белых халатах перебежали открытый участок, помчались по дороге: напротив самолёта пятеро ушли в кусты; двое скатились вниз, пробились через редкий кустарник и устремились к самолету. Полосой не пользовались - покрытие поплыло, поврежденные шасси попали в выемку в бетоне, это и вызвало разворот самолета. Дверь в салон была раскрыта, с фюзеляжа свисал трап. Ветер в низину почти не попадал, даже при минусовой температуре чувствовался трупный запах. Разведчики привалились к горевшему шасси, стали озираться: повсюду лежали тела, припорошенные снегом; вывернутая руками от винта в офицерской шинели ещё с сжимала пистолет, видимо, пальцы свела судорога, не хотел отдавать.
- Товарищ лейтенант, их вроде девять, - прошептал Кошкин. - Не хватает кого-то…
Кого-то действительно не хватало, это могло быть хорошей новостью, или так себе - как посмотреть. Из кустов дважды свистнули - всё спокойно…
- Лёха, посмотри тела, фотографии генерала и его помощников я вам показывал.
Они переползали от трупа к трупу, переворачивали их, если была необходимость, сметали снег с окоченевших лиц. Тошнота подбиралась к горлу, вырвало Кошкина - не вынесла душа, слишком близко была смерть.
- Простите, товарищ лейтенант, - боец прерывисто дышал. - Не могу, это же наши… Виноват, не повторится!
Экипаж и охрана НКВД вывели пассажиров из самолета, когда все началось. Возможно им предложили сдаться, они отказались, офицеры охраны отстреливались из ППШ, члены экипажа из пистолетов. Два тела лежали в стороне, видимо, кого-то прикрывали. Четверо мужчин среднего возраста, в летных комбинезонах, трое с петлицами лейтенантов НКВД, четвертый капитан - все изрешеченные пулями. Кровь текла так обильно, что все ещё проступала из под снега. Оружия у мертвых забрали, кроме того пистолета. Ещё одно тело принадлежало сухощавому мужчине среднего роста, он потерял фуражку, на макушке проблескивала залысина, в петлицах четыре шпалы – полковник, лицо свела посмертная судорога, но сходство с полковником Кайгородовым всё же угадывалась - это подтвердил и подоспевший Кошкин.
- Да, это человек с фотографии, товарищ лейтенант. Был такой…
- Осмотрись, Лёха, больше нет никого?
- Осмотрелся, товарищ лейтенант, все здесь. Пойдёмте отсюда, как-то не по себе тут…
Поразмыслить как следует не удалось - прозвучал протяжный свист - из леса, на кольцевую дорогу выезжала машина. Проспали товарищи, дернулся Кошкин, завертелся.
- Падай, Лёха - мы трупы! Автоматы под себя!
Видимо он и правда что-то чувствовал, когда оставлял на товарищей свой вещмешок и лыжи - интуиция подсказала, что лучше идти налегке. Шубин лежал на животе, поглаживая пальцем раму спускового крючка, вывернув голову под капюшоном, чтобы видеть врага - страха не было, только досада. В крайнем случае товарищи помогут, но будет шум, а этого не хотелось.
На обрыве метрах в ста от самолета остановился грузовой автомобиль ГАЗ-4 с укороченным кузовом и скромной грузоподъемностью, обманываться не стоило - на борту был намалёван белой нацистский крест; и волноваться не стоило - товарищи сидели в кустах у гостей за спиной и могли их изрешетить за пару секунд. От чего же он так волновался? Это были не немцы - отчётливо доносилось русская речь. Из кабины вылезли двое в темно-серых шинелях с повязками на рукавах, воротники шинели были практически черные, в цвет утепленных полевых кепи.
«Полиция безопасности или как там её?..», - сообразил Глеб.