Полковник Гульковский самостоятельно сполз на землю; Беспалова пришлось вытаскивать. Глеб стащил с мёртвого Резуна брезент - пусть простит Валентин, живым эта штука нужнее. Гульковский под прикрытием грузовика ковылял к балке, Кошкин помогал Беспалому. Настя вела гонщика собора, сдувала челку, падающую на глаза.
- Командир, уходите к лесу! - закричал из кабины Курганов. - Я их задержу!
Он был бледен, смотрел странно, но видимо решил окончательно и бесповоротно.
- Эй, куда? - опешил Шубин: - Курганов, назад, это приказ!
- Я знаю, что делаю, командир! - надрывно засмеялся боец. – Скажи, на хрена всем-то погибать? Немцы через полминуты здесь будут, уходите быстрее! Да не волнуйтесь, всё нормально будет! Я их просто задержу… - он уже рывками разворачивал машину. – Забыли - у меня пара противотанковых гранат есть!
Разведчики попрыгали в балку, побежали дальше к лесу. Леха Кошкин прикрывал Беспалова; шатко пригибаясь бежал Гульковский; Шубин пятился, орал от злобы и бессилия.
Немецкая колонна свернула с дороги и пошла по полю в умеренном темпе: впереди два мотоцикла, за ними грузовик с пехотинцами, за грузовиком ещё один мотоцикл; размеренно стучал пулемёт. Навстречу колонне, разгоняясь летел грузовой Опель - дистанция стремительно сокращалась. Пулемёт не смолкал: разлетелся в щепки передний борт, разбились фары, отвалился и запрыгал по ухабам бампер, рассыпалось лобовое стекло, но машина продолжала двигаться выбранным курсом, видимо, Курганов успел таки пригнутся. Заволновались мотоциклисты, пулемётчик оборвал стрельбу, заорал на пилота; оба мотоцикла в последний момент разъехались в стороны. Водитель, набитого пехотой, грузовика яростно крутил баранку, но подставил борт, что в итоге оказалось ещё хуже: очевидно, за пару секунд до столкновения, Курганов выдернул чеку из гранаты, бросил себе под ноги, чтобы не мешалась, успел выдернуть и из другой. Оглушительный взрыв прогремел в момент столкновения, мощный сноп пламени вырвался из кабины, её порвало на куски. Всех, кто находился в кузове второй машины разбросало по округе, грузовик перевернулся, рассыпался кузов. Досталось и мотоциклистам - они закувыркались под воздействием ударной волны, многих посекло осколками; уцелел только третий мотоцикл - водитель вывернул руль…
Группа подступала к лесу; шмыгал носом Кошкин; Вартанян спотыкался, путался в брезенте; генерал и полковник уже добрались до деревьев; Настя бесцеремонно вталкивала их в кустарник, постоянно озиралась. А посмотреть было на что - пламя охватило разбитые грузовики, клубился чёрный дым, валялись перевернутые мотоциклы, многие тела лежали неподвижно, в скрюченных, неестественных позах. Уцелели несколько солдат из грузовика, они отлёживались в поле, приходя в себя. Развернулся уцелевший мотоцикл; пулеметчик припал к прицелу. А с дороги съезжала ещё одна колонна, тоже небольшая, но с бронетранспортёром.
Курганов дал им фору своим подвигом, но единственное, что они смогли - это добежать до леса. То был не просто лес - заболоченной массив, снежный покров уже установился, появились даже сугробы - ноги вязли в рыхлом снегу, на пути то и дело вставали завалы заметённого бурелома, открылось второе дыхание.
Разведчики штурмовали чащу, чтобы не вышло так, что зря погиб красноармеец Курганов. Вартанян сделал скатку из брезента - хоть как-то, но грела; Шубин поддерживал Беспалова; остальные справлялись самостоятельно. За спиной трещали мотоциклы; метались вдоль опушки, солдаты высаживались из грузовика; подошёл, лязгая траками, бронетранспортер. Сначала ноги провалились по щиколотки, потом по колено, но разведчики упорно лезли, штурмовали подозрительный вал, ощетинившийся паданцами и колючими кустами.
А потом заработал крупнокалиберный пулемет, установленный на БТРе. Красноармейцы дружно стали кувыркаться через косогор, катились вниз, пробивали хрупкую ледяную корку. Под косогором оказалось канава, до краёв заполненная липкой болотной жижей – все, кто выжил свалились в неё, промокли до нитки; вцепились в жилистые корни, ползущие по склону - холод потряс, напал озноб. Глубина здесь была по колено, ноги медленно проваливались в топкую массу, приходилось постоянно переступать, конечности сводило судорогой. Пулемётчик стрелял, делая короткие паузы, в которых явственно различалась немецкая речь. Бойцы возились в канаве, пытались выбраться, но дальше было точно так же: гиблое болото едва прикрытое коркой льда. Стрельба оборвалась, настала тишина…
- Не шуметь! - прошипел Шубин. - Все застыли - ни звука!
Адский холод поднимался по ногам, охватывал всё тело, люди замерли. Шубин смотрел на их страдальческие лица, чувствовал ком в горле - сами забрались в ловушку, теперь из неё не выбраться. Смертельно побледнела Настя, с тоской посмотрела на командира: мол, как же так - ожидали чего угодно, но только не этого. Вцепился в кривой сук генерал Беспалов - тяжело дышал, покрывался смертельной бледностью, он находился рядом, хотелось как-то его подбодрить, но слова не шли на ум. Превратился в изваяние полковник Гульковский. Слева Лёха Кошкин вцепился обеими руками в толстую ветку кустарника, пытался вытянуть ноги из трясины, но постоянно сползал обратно. За ним скорчился Арсен Вартанян, губы кривились в презрительной усмешке, она прилипла к лицу, превратилась в маску.
- Что делать, товарищ лейтенант? - просипел Кошкин. - Заворачиваться в простыню и ползти на кладбище? Так мы уже на кладбище… - он словно сам с собой разговаривал.
Шубин сделал страшные глаза:
- Заткнись, пожалуйста!
Немцы не стреляли, но по-прежнему находились на опушке, спорили: где же русские, чёрт возьми? Почему так тихо? Потом офицер выкрикнул несколько трескучих фраз: «Вперёд, к чёрту русский холод!». Цепочка пехотинцев двинулась вперёд, трескался лед, ломались ветки; кто-то ругнулся, провалившись в болото, стал звать на помощь; к нему бросились несколько человек, вытащили на сухое место, цепочка двинулась дальше. Постоянно кто-то проваливался, хватался за ветки и деревья. Немцы остановились, отдалившись от опушки метров на тридцать.
- Герр Шульман, это болото! - прокричал кто-то. - Русские утонули. Прикажите выходить, пока мы тоже не отправились на дно!
Офицер злился, приказывал идти вперёд. Подразделение продвинулось ещё на несколько метров и это оказался предел - что терпимо для русских, то для немца полная погибель! Офицер объявил минуту тишины и все замерли. Разведчики в канаве уже изнемогали, прикладывая последние усилия, чтобы не кашлянуть, не чихнуть, застыли как истуканы. Офицер охотно приказал отходить к опушке, солдаты тут же бегом покинули лес, но они никуда не делись, переминались на опушке и слушали, слушали… Иногда заводился двигатель БТРа, потом снова глох.
- Лейтенант, послушайте, - сипло проговорил Беспалов.