Первым опомнился Саша, с криком:
— Невозможно!
Он ринулся к месту, на котором Нэд исчез, за ним кинулся Дима, затем и Яна. Увидев в полу провал, она засмеялась, а потом закричала. Нэд лежал внизу.
А ему казалось, что все будет по-другому, он ожидал туннелей, и голосов зовущих в даль. Он ожидал увидеть кого-то великого, кому его мама молилась по вечерам, а папа глядя на нее критично вздергивал бровь. Он думал, что опустится на зеленый луг, вдохнет запах невиданных цветов, а солнце будет ласково касаться его кожи. Он думал. В эти неизмеримые минуты, а быть может часы или секунды, ему вспомнились все легенды, которые он когда-либо слышал. Ада он не боялся, так как знал, что души детей туда не попадают. Откуда-то взялось слово «лимб». Паря в невесомости, он попытался понять, что оно значит. «Лимб — слово, сказанное ему в раннем детстве мамой — там оказываются неверующие».
Стоило ему вспомнить, как он оказался на чем-то твердом. Боясь открыть глаза, он прошелся ладонью по поверхности под собой, шершавая. Воздух был горячим, Нэд вспотел, и хотел открыть глаза.
— Тыц! — помешал ему голос сверху — не здесь ты еще, не гляди.
От страха Нэд весь сжался, и зажмурил глаза так, что в них тут же заплясали разноцветные огоньки.
— А мальчик хорош! Как звать то?
Нэд молчал.
— Ну да — вздохнул голос — не отвечай, ты все равно не здесь.
«Здесь» — начинало казаться Нэду нехорошим местом. Он испугался что все же попал в ад, и думая обо всех своих прегрешениях, а особенно о побегах на птицефабрику, заплакал.
— Абээ, что такое да?
Кто-то утер ему слезы. Прикосновение оказалось тошнотворно холодным.
— Такой мальчик, а плачешь.
От этих слов Нэд зарыдал сильнее.
— Пахай да пахай! Чэ, марылыы марылыы сыт!
Голос затих, Нэд почувствовал что остался в одиночестве. Приоткрыв левый глаз, он увидел над собой землю, с копошащимися в ней опарышами.
— Фу… — вырвалось у него.
Тут же Нэда дернуло назад. Словно гигантским пылесосом его засосало в шланг и влекло в неизвестность. Выдирая внутренности до последней капли крови, он вернулся на Землю. Какими чувствами он это понял, Нэд объяснить не мог, потому что чувств не было вовсе.
«Может я в памятнике застрял?» — подумалось ему, до того ощущения были непривычны.