Зомби в Якутске ,

22
18
20
22
24
26
28
30

Попавший под раздачу отморозок молчал.

— А-а, маргинал эбиккин дии! Зомби буолбут маргинал! Этэбин, дуо? Эн урут эмиэ зомби этиҥ! Мэ, билээт![3]

И с этих слов он плюнул отморозку в лицо. Я потом видел этого отморозка несколько раз — он так и ходил с примерзшим харчком на щеке.

Времени у нас теперь было много. Чем мы его занимали? Мы делали то, что привыкли делать, правда, уже без смысла и целеполагания — обычное дело при вырождении.

Я, к примеру, ходил от универа к себе домой и обратно — и там, и там было пусто. Пытался найти маму — и однажды я все же ее встретил. Она посмотрела мне в глаза и сухо сказала: кто бы ты теперь ни был, ты — не мой сын. Потом развернулась и пошла прочь. Думаю, она плакала.

Дело, возможно, в тех двух днях террора. Или во взгляде. Нам то и дело говорили, что взгляд у нас — пустой, бессмысленный. Людям объяснили, что мы уже умерли — поэтому родственные связи не могут иметь значения. Что мы-то уж за них точно не переживаем — и это действительно было так. Ни чувств, ни чувствительности.

А еще я имел привычку заглядываюсь на девушек. Раньше я делал это тайком — а сейчас стал оборачиваться вслед за ними и стоять, наблюдать. Вроде бы и не хотел, а приходилось. Девушки это замечали и, если не проходили молча, то комментировали это примерно так:

— О дьэ, наhаа ынырык![4]

Однажды напротив автовокзала мне попалась целая стайка длинноногих красоток. И мое внимание не осталось ими незамеченным. Они принялись слать мне воздушные поцелуи и наперебой кричать:

— Вау, какой красавчик!

— Чмоки, сладенький!

— Какой пылкий кавалер!

— Горячий!

— А зомби как-нибудь размножаются?

Тут одна вышла вперед и со знакомыми интонациями вывела:

— Ряженый мой, суженый, голос твой простуженный…

И немедленно загоготала, а вместе с ней — и все остальные. Вдруг из-за их спин вышла еще одна и сказала:

— Прекратите, как вам не стыдно! Он же еще совсем мальчик!..

Она подошла ко мне и протянула мне руку — так, чтобы я за нее взялся, за локоток. И мы пошли вместе. Вслед мы услышали:

— Мальчик и мальчик, какая разница, все равно отмороженный…