Подобравшись к очередной «избраннице», он просигнализировал:
— Слышь! Да она же без глаза!
— А… ниче! Морду прикрыть — так сойдет.
Один, шатаясь, вышел и дал очередь поверх голов. Это был упоротый в хлам Гарик.
— Легли, с-суки!.. Легли, я кому сказал, б…ь?!
Серега, видимо, сообразив, что Гарик может ненароком промахнуться в воздух, посмотрел на него виновато:
— Да забей, пусть идут.
С последней бабой-зомби Серега бежал уже сам, держа ее за загривок. Еще один помог ему закинуть ее в грузовик, после чего он прыгнул в стоявший рядом джип. Оттуда раздалось:
— Ты-то куда, ты же здесь!
— Да л-ладно, че с ними будет?
Кортеж двинулся в сторону ангаров.
К самолету мы шли сами. Передние ряды уже прошли по трапу через задний люк. И тут я произнес:
— Номер тот же самый.
Шедший передо мной высокий зомби остановился и обернулся. Его длинные волосы полностью закрывали лицо.
— Этот самолет уже летел сегодня, — добавил я.
Высокий повернулся обратно.
— Я Г. Г.! Я умный и со-о-бра-зительный! Нас о-бманывают! — сказал он громко. И, не дожидаясь реакции остальных, зашагал в сторону передней части самолета. Я и еще отморозков пятнадцать двинулись следом.
Едва мы поднялись по трапу, как люк открылся, и из него показался человек. Незажженная сигарета повисла в углу рта и, сорвавшись, полетела вниз. Человек заверещал и сиганул вслед за ней. Мы же пошли внутрь. Там мы какое-то время стояли и ждали, пока проморозится. Затем часть пошла в нижнюю кабину, донимать штурмана. Я с остальными поднялся в кабину пилотов.
— Пирожок, йоптить, не май-месяц же!
Тут пилот обернулся. Взгляд его показался растерянным — но ненадолго.