— Я тоже, — криво усмехнулся Олег. — Как там говорится у классика? Не уверен — не бери в руки меч?
— Нечто вроде: не вытаскивай меч из ножен всуе.
— Идемте, экстремалы, — поторопил их капитан Коряцкий.
Они зашагали к выходу, делая вид, что не замечают Дмитрия, но вдруг остановились, ударили ладонь о ладонь и вернулись к стоявшей без движения паре. Обняли Дмитрия и Катю за плечи. Молча. И так стояли несколько мгновений, объединив мысли и чувства, желания и души, веря в себя и в то, что жизнь имеет смысл.
Наталья Осояну
ЗАВЕСА ТЕНЕЙ
Я за вами пойду, я вас в круг заведу:
Сквозь кусты, через гать буду гнать и пугать.
То прикинусь конем, то зажгусь огоньком,
Буду хрюкать и ржать, жечь, реветь и рычать,
То как пес, то как конь, то как жгучий огонь!
Едва стемнело, в большом зале трактира Старой Лисицы собралось столько народу, что не яблоку, а ореху негде было упасть, и служанкам пришлось носить кувшины и блюда на голове — на южный манер.
— Лисица сказал, вчера вполовину меньше народу было, — Клара прижала к груди тяжелый кувшин, и лицо ее приобрело мечтательное выражение. — А четыре дня назад — так и вовсе пустой зал… Правда, что он
— Не нравится мне все это, — угрюмо пробормотала старая Эйла, повариха. — Ересью пахнет. Не дай погибнуть Единый, Изначальный… если сюда ненароком заявится церковник, нам несдобровать, помяни мое слово! Зря этот бродяга не ушел сразу — поиграл, повеселил народ, так пора и честь знать…
— Он не бродяга! — возмутилась Клара. — Он в Вальтене перед королем играл, и Его Величество…
Закончить она не успела: подкравшийся сзади трактирщик дал служанке хорошего пинка и отправил в зал, работать. Поварихе он погрозил пальцем и сказал:
— Иди-ка ты к себе на кухню, не порти людям настроение. Сама ведь лучше меня знаешь, что к чему!
Эйла покачала головой, словно говоря: «Ври, ври больше».
— Ну не колдун он, не колдун! — трактирщик перешел на громкий шепот. — А дуре этой, вертихвостке голубоглазой, скажи: еще раз назовет меня Лисицей, прогоню! Я для вас всех — господин Лисс!
— Вот сам ей и скажи, Старая Лисица! — Эйла гордо вскинула подбородок и прошествовала на кухню, словно ноблесса в свои владения. Господин Лисс, с трудом сдержав горестный вопль, поспешил в зал: людской гомон успокаивался, и это значило, что музыкант вот-вот начнет играть.