— Ценю английскую вежливость. Вы хотите сказать, что это была
— Я отдал бы ей все запасы этой дряни, вот и все. — Толкиен нахмурился. — Потом позвонил бы по тому же телефону и объяснил ситуацию эльфам.
— И разоблачили себя перед ними. Ни один настоящий наркоман не отдаст свой запас зелья добровольно. Вся наша многолетняя игра пошла бы насмарку.
— Они компенсировали бы мне все потери.
Шталь рассеянно посмотрел на стену. На стене висела истрепанная карта Европы на французском языке.
— Признаться, — вздохнул профессор, — мне чертовски надоело изображать из себя старого торчка, теряющего самообладание при мысли о дозе. Я плохой актер. А вот девушка была хорошей актрисой. Я купился.
— Это у эльфов в крови… Что до актерства, то прежде всего вы член «Фауста», — заметил Шталь. — Вы дали клятву.
— Я всю жизнь давал клятвы, — усмехнулся Толкиен. — Родине, жене, эльфам. Вам, наконец. И почти все нарушил, кроме последней. С точки зрения Данте, мое место — в девятом круге, среди предателей.
— В сущности, вы соблюли все свои клятвы, — успокаивающее сказал Шталь. — Разве вы изменяли жене?
— Нет. Но ее народу — несомненно. И своему — тоже.
Шталь с трудом подавил зевок.
— Опять про это… Вы, англичане, удивительно упрямы. Допустим, я — немец. Допустим также, что наш нынешний руководитель…
— Саруман Белый, — улыбнулся Толкиен. — Он из Штауффенбергов, не так ли?
— Я в этом не уверен… Но «Фауст» — не немецкая организация. У нас работают люди из всех стран Европы. Наша цель — защита нашей цивилизации. В сущности говоря, мы нужны даже этим несчастным эльфам. Сейчас мы осознаем, что геноцид был ошибкой… Но другие будут не столь терпимы. К тому же, — добавил он, наливая себе кофе, — вы ведь не сотрудничали с Германией во время войны?
— Разумеется, нет. Хотя — сочувствовал, ибо понимал, что происходит… Но мы об этом говорили. Еще тогда, во время вербовки. Помните?
— Еще бы не помнить!.. Признаться, тогда я был против контакта с вами. Не верил, что вы пойдете на сотрудничество. Во-первых, жена-эльф. Во-вторых, они давали вам щедрой рукой все, чего вы хотели…
— Я был дважды дурак… Зато когда они решили, что я крепко подсел на это зелье, от любезности не осталось и следа. Они были уверены, что я буду вкалывать на них за это чертово снадобье. Признаться, у меня бывало искушение и в самом деле попробовать… Ладно, все это в прошлом. А сейчас нам нужно как-то выкручиваться. Что я скажу эльфам?
— Возможно, что ничего. Судя по нашей информации, Леголас скрыл ваш вызов. Поехал один, никого не предупредив. Видимо, он имел свой интерес в этом деле.
— Ему понадобилась девчонка? — Толкиен выглядел озадаченным. — Не верю. Эльфы брезгливы и к тому же очень разборчивы. Если эльфу нужна женщина…
— Нет, не то. Я думаю, он намеревался ее продать в какую-нибудь ортодоксальную эльфийскую семью — в качестве наложницы. Он ведь думал, что к вам пришла наивная девочка из «потерянных детей». Такие ценятся.