Ангелофрения,

И вот последний пролет взят. Словно Монблан: на пределе выносливости, из последних сил. И страшно было даже предположить, что самое трудное – впереди.

Магдалина ступила на верхнюю платформу. Здесь вовсю гулял ветер. Покачивалась над головой китовая туша дирижабля; сверкающие молнии контрастно высвечивали ее обводы. Заунывно скрипели тросы, удерживая «Тион» на привязи.

Сначала она увидела Роланда.

Капитан стоял у перил и наблюдал, как пустошь постепенно исчезает под множащейся серой толпой. Он был явно растерян и встревожен, но старательно не подавал виду, вот только Магдалина с первого взгляда поняла, что творится у него на душе. Возле Роланда стояли офицеры: Грег Баттон и Якоб Фицрой, они тоже чувствовали себя не в своей тарелке.

Человека в бронзовых латах Магдалина увидела в последнюю очередь. Он возвышался посреди платформы, и ветер бесцеремонно трепал его длинные русые волосы. В руках человек сжимал книгу в металлизированной обложке, окруженную голубоватым ореолом магической силы. Магдалина узнала фолиант из своего сна в ночь извержения.

Незнакомец с книгой, его облачение и оружие были до того неожиданными и необыкновенными, что на какой-то миг Магдалине подумалось, будто перед ней – галлюцинация. Однако стоило присмотреться, как доспехи растаяли, точно наведенная иллюзия, сквозь кожу и плоть проступил сотканный из нитей чистой «особой энергии» силуэт, утяжеленный парой широких крыл – таких же светло-зеленых, как и молнии, которые то и дело пронзали небеса.

– С чем пожаловала, Падшая? – обратился к ней вестник; в его голосе можно было различить вежливое терпение хозяина, вынужденного принимать незваного гостя. – Время Суда пришло. Но твоя пора держать предо мной слово еще не настала.

Роланд только сейчас заметил Магдалину. Он вздрогнул, словно его хлестнули плетью. Мотнул головой, не веря глазам, удрученно развел руками: у него и в мыслях не было, что эта встреча произойдет вот так – в сердце вечной ночи, на кромке небытия, готового поглотить мир. Роланд набрал в грудь воздуха, чтобы позвать Магдалину… но в следующий миг всем стало не до разговоров.

«Крылья!» – прорычал Лукавый.

Магдалина опустила их: нежно-белые, преисполненные «особой энергией». Во время крушения «Ковчега» крылья послужили ей и младшим кузенам надежной защитой. Сейчас же они до последнего момента скрывали Лукавого, притаившегося у Магдалины за спиной.

Она перестала ощущать потоки сил. Чувства утратили сверхчеловеческую остроту. То могущество, которым ее на время наделил Светоносный, иссякло. Магдалина и Лукавый снова стали двумя сущностями. И для нее это было все равно что сбросить гору с плеч; все равно что вынырнуть на поверхность после долгого пребывания под водой или войти в густую тень после многочасового блуждания на солнцепеке.

Лукавый отшвырнул Магдалину с дороги и, оттолкнувшись от платформы руками и ногами, кинулся на вестника.

Вестник упал на одно колено, закрылся книгой, словно щитом. Хладнокровно отразил удар левой рукой и контратаковал кулаком правой. Отбросил Лукавого на несколько шагов, а затем рванул из ножен меч. В свете бортовых огней «Тиона» сверкнуло золотым росчерком лезвие. Вестник ударил с полуоборота, держа меч «пером». Лукавый метнулся в сторону, но недостаточно проворно: на платформу упали отсеченные по локти руки. Обрубки задымились, обратились в прах, который тут же подхватил и развеял ветер.

Но Лукавому больше не нужны были руки. Тело его видоизменялось, вытягивалось в длину; ноги и то, что осталось от рук, высыхало, рассыпалось пеплом. Одежда разорвалась по швам, кожа лопнула, обнажилась пластинчатая броня из проклепанной стали. Из-под брони хлынул обжигающий пар. Из горячей мглы, мгновенно скрывшей Лукавого, показался сегментированный, как будто собранный из хромированных позвонков, хвост. С другой стороны облака выглянула громоздкая и шишковатая, словно у нильского крокодила, голова.

Вестник бросил книгу Роланду под ноги, перехватил меч ловким движением многоопытного рубаки.

– Быть братом Червя… Много ли в этом чести? – буркнул он невпопад.

– Роланд! – Магдалина взмахнула руками, привлекая внимание жениха. – Уходи с платформы! Возвращайся на «Тион»! – она боялась, что ее гордый капитан не пожелает остаться в стороне, когда начнется бой. Но людям не было места в сражении сверхъестественных сущностей.

Стальной змей смахнул хвостом перила, и они загрохотали, цепляя в падении выступающие платформы и трубы. Скользнул, высекая брюхом из решетчатого пола искры, к вестнику. Уклонился от меча, попытался захлестнуть ноги вестника петлей змеиного тела. Вестник отпрыгнул и все-таки наградил Червя ударом. Позолоченное лезвие вскрыло сталь, словно корытную жесть, брызнула воняющая сырой нефтью жидкость. Лукавый попытался зубами схватить вестника за руку, но, промахнувшись, вдруг изменил направление атаки.

– Роланд! – закричала что было сил, Магдалина – как тогда, в пылающей Москве. Она прекрасно понимала, насколько тонка грань, отделяющая ее любимого от гибели. И она не могла допустить, чтоб это случилось вот сейчас, когда они неожиданно нашли друг друга: в самое неподходящее время, в самом неподходящем месте. Особый дар – особая ответственность; Лукавый рвался к книге, она должна остановить Червя, пока он не располосовал Роланда из-за этой проклятой штуковины в громоздкой металлизированной обложке.

Роланд пятится. Он прижимает книгу к груди и не сводит с Червя глаз. Неожиданно Грег Баттон закрывает собой капитана, в руке у вахтенного помощника револьвер. Сверкают вспышки выстрелов, но звук тонет в громовом раскате. Пули с визгом рикошетят от бронированной шкуры Червя.