Иконы

Я поднимаю лицо.

Мы целуемся.

Это начинается легко, как будто шутя, но этого недостаточно. Ро не удовлетворен. Жар бушует в нем, и я как будто сгораю и рассыпаюсь в пепел. Я леденею, хотя и горю.

Ладони Ро опускаются на мои плечи, скользят по рукам. Он тянет повязку на моем запястье.

Мои пальцы сжимаются в кулаки. Я знаю, что Ро нуждается во мне. Я знаю, что успокаиваю и утешаю его – и даже в каком-то смысле дополняю. Но моя рука застыла. Моя рука – лед.

Ро отрывается от моих губ. Он не сводит с меня глаз. Я чувствую, как он пытается снять повязку. Его пальцы не находят узла, и Ро тянет сильнее. Он разочарованно срывает муслиновую полоску.

Я отворачиваюсь от него как раз в тот момент, когда белая ткань летит на камни позади нас.

– Дол…

Он притягивает меня к себе. Я пытаюсь отстраниться. Я чувствую себя куклой, вещью.

Я не могу.

Я не могу соединиться с ним, только не так. Нет, если это означает больше, чем наши ночи на кухонном полу, наше детство в миссии, наше братство грассов.

Я не слишком хорошо понимаю собственные чувства. Я ничего не знаю о самой себе. Я лишь знаю, что не могу быть связанной с Лукасом и не могу быть связанной с Ро. Даже при том, что какая-то часть меня хочет отдаться им обоим.

Что со мной не так?

– Я не могу, – качаю я головой.

Но легче мне не становится. Алая ярость не рассеивается. И любовь тоже. Ничто не исчезает.

– Ро… мне очень жаль. Мне не следовало позволять тебе целовать меня.

– Но ты тоже это чувствуешь. Не притворяйся.

– Я не знаю, что я чувствую.

– А я знаю. Ты просто боишься. Ты не хочешь страдать. Ты думаешь, что те, кого ты любишь, исчезают, уходят. Что я тоже уйду, и ты останешься одна.

– Да.