Кусок хлеба застревает у меня в горле. Это что, правда? В нас стреляли грассы?
Полковник Каталлус кивает в мою сторону. Но я его не интересую, сейчас – нет. Не так, как интересует Лукас.
Я снова изучаю медали и ленточки на мундире полковника. Сверкающие бронзовые крылышки на лацкане отражают свет.
Ро ставит на стол свою кружку:
– Это были не грассы.
Он смотрит на полковника Каталлуса, а тот отвечает яростным взглядом.
– Я рад, что у вас есть мы и что мы можем побеспокоиться о вашей безопасности, Фьюро. Именно поэтому я провожу вас в ваши комнаты, как только вы поедите. И никто не покинет свои помещения до тех пор, пока мы не разберемся окончательно в этом маленьком дневном происшествии. – Полковник улыбается нам холодной, как зима, улыбкой. – Понятно? Потому что я могу подобрать для вас несколько камер в тюрьме, если вам покажется, что там надежнее.
Тюрьма. Еще одна угроза.
С этими словами полковник Каталлус уходит, предоставляя нам сидеть, надувшись.
Тима складывает свою салфетку и кладет на стол перед собой:
– Ро, хочешь зайти в мою комнату после ужина? Уверена, никто не станет возражать, поскольку не только у нас здесь неприятности.
Ро замирает, не донеся до рта половинку печеной картофелины.
– Я? С тобой? Что я такого натворил?
– Ничего. Я подумала, мы могли бы немного поболтать, получше узнать друг друга. Поскольку нам сегодня пришлось так много времени провести вдвоем. – Тима пытается поиграть ресницами, но выглядит это так, словно ей в глаз попала соринка. – И добавлю, что подразумеваю кое-что большее, если ты еще не понял.
Она скрещивает ноги, и я вижу, что она сделала татуировку на лодыжках. Выглядит так, словно на ней надеты носки. Стежки ровные, каждый похож на маленькую скобку. Красное и белое, желтое и зеленое. Новая татуировка заставляет меня задуматься.
Тима сходит с ума?
Ро сдерживает смех.
– Ладно.
Он бы никогда не прикоснулся к ней, и у него на то свои причины. Но Лукас этого не знает, и я подозреваю, что Ро не возражает, чтобы тот предположил нечто эдакое.
– Тима… – начинает было Лукас.