Смерть на Кикладах. Книга 2

– Потрясающе, – искренне произнес Смолев. – Что же было дальше?

– Картины Ван Гога участвуют во всех выставках в Париже и не только, которые организует его брат Тео! – продолжил американец, отпив немного вина, чтобы промочить горло. – Еще один миф развенчан, что он «никогда не выставлялся»! Это Поль Сезанн смог организовать свою первую персональную выставку только в возрасте пятидесяти шести лет. Для этого Сезанн сорок лет трудился как проклятый. А картины «начинающего художника» Ван Гога, который и кисть-то взял в руки всего за пять лет до того, можно было увидеть в любое время на выставке арт-дилера Теодора Ван Гога. Вот так!

– И здесь не без коррупции и кумовства, – пробормотал по-русски себе под нос генерал Интерпола и добавил по-английски. – Но как с продажами его картин? Висеть на выставке они, может, и висели, но продавались ли?

– По документам, – с готовностью откликнулся детектив Куилл, – Винсент продал за свою жизнь около полутора десятков полотен. Я думаю, что количество реально проданных значительно больше. Да, недорого, но он занимался живописью всего восемь лет! Сравните: Сезанн писал пятьдесят! Самую первую картину купил у Винсента друг семьи голландский галерист Терстиг в тысяча восемьсот восемьдесят втором году. Винсент отреагировал на это в своем письме брату фразой «Первая овечка перешла через мост!»

– А что все-таки с «Красными виноградниками Арля»? Почему ее считают единственной картиной, которую ему удалось продать за всю жизнь? – задала вопрос Стефания.

– Это была первая картина, которую купили с выставки в Брюсселе – к вопросу о том, что «он нигде и никогда не выставлялся» – за серьезную цену. Четыреста франков тогда были солидной суммой.

– А что критики? Что они говорили о его творчестве? – задал вопрос, молчавший до этого, адвокат Клермон, задумчиво теребя мочку уха.

– Критики, даже самые известные, относились к нему и его творчеству – опять же не без помощи его брата – вполне благосклонно! Хотите имена, господин галерист? Да пожалуйста, прошу вас: Феликс Фенелон, Гюстав Кан уже в восемьсот восемьдесят восьмом году отмечают работы Ван Гога. Октав Мирбо советует самому Родену купить его картины! Анри Орье пишет в газете «Меркюр де Франс», что «удивительный голландец Ван Гог» – ни много, ни мало – «великий художник, наследник Рембрандта и Халса!» Каково? «Непризнанный»! И это все при жизни!

– Всех имен я не знаю, но Феликс Фенелон был очень знаменитым художественным критиком, – согласился, кивая, швейцарский галерист. – Мы до сих пор часто используем его статьи и оценки при анализе полотен. Если это так… Все то, что вы говорите о Ван Гоге… То, похоже, я долгие годы непростительно заблуждался на его счет. Хорошо, но ведь по его переписке с братом видно, что он мучился, искал новый путь в живописи, работал, как одержимый, страдал от безденежья, разве нет?

– Безденежья? – хмыкнул американец. – Не буду отрицать, сложные периоды у него были, но регулярно накопившиеся счета гасили родные Винсента. А в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году братья Ван Гоги – Винсент и Теодор – договорились между собой о взаимовыгодном сотрудничестве: Теодор выплачивал ежемесячно – подчеркиваю – ежемесячно брату двести пятьдесят франков и обеспечивал его холстами и красками самого высокого качества! Вот поэтому его полотна так хорошо сохранились, и мы можем ими любоваться сегодня, спустя более ста лет! Тот же Тулуз-Лотрек – знакомый Ван Гога по Парижу, или друг Винсента – Поль Гоген, считавший каждый франк, из-за безденежья часто писали на чем попало! Плюс к денежному пособию брат присылал художнику одежду, книги, лекарства, отдельно оплачивая лечение. Взамен Винсент отсылал Тео все свои картины, чтобы тот их продавал, при этом сопровождал свои посылки подробнейшими инструкциями, как именно нужно продавать его картины, какими должны быть рамы: какого цвета и из какого материала, какого цвета должны быть обои на стене салона, где они висят. О, Винсент Ван Гог был прекрасным продавцом полотен, он знал, что посоветовать брату!

– Двести пятьдесят франков, – произнес с сомнением адвокат Клермон, – в месяц? Разве это много?

– Как посмотреть, месье Клермон, как посмотреть, – улыбнулся детектив. – По тогдашним меркам, это четверть месячного заработка приличного юриста с хорошей практикой! Вам судить, много это или мало! К примеру, на сто франков в месяц один из знакомых Винсента по Арлю содержал семью с тремя детьми! Признайте, что «нищий голодающий» Ван Гог – это миф, чушь и выдумка! Если он и «голодал», то исключительно по собственному желанию – из-за расстроенного постоянным потреблением абсента желудка, или потратив все деньги на проституток, или на коллекцию японских гравюр! Увы, увы, такова суровая проза жизни!

– Вы хотите сказать, – подытожил Манн, – что Ван Гог был на прямом договоре подряда у арт-дилера, и этим дилером был его собственный брат? И если бы он не погиб в тридцать семь лет, он стал бы богат и знаменит?

– Совершенно верно, – с удовлетворением сказал Джесси Куилл. – Вы попали в самую точку! Это был гениальный голландский дуэт, фантастической работоспособности художник и работяга-дилер, при этом – родные братья. Один сумел за восемь лет написать восемьсот картин, другой – продать в «Гупиле» больше тысячи картин разных авторов. Для сравнения: Поль Сезанн написал восемьсот картин за пятьдесят лет! Они шли по жизни вместе: когда умер Винсент, то через полгода скончался и Тео, – он не смог вынести потерю брата. А результатами их титанического труда воспользовались немецкие торговцы, нечистоплотные мерзавцы и мошенники. Они выдумали о художнике чушь и небылицы. Хотя, знай люди правду, они, вполне вероятно, уважали бы «удивительного голландца» еще больше. Я вам скажу, что проживи Ван Гог еще десять-пятнадцать лет, он был бы миллионером и признанным гением при жизни, причем гением мирового масштаба!

Ужин подходил к концу. Погруженные в свои мысли гости почти не притронулись к десерту. Разочарованные официантки уносили обратно на кухню блюда пирожных с заварным кремом и нежным суфле – коронным блюдом Петроса.

Расстроенный повар выскочил из кухни и, поймав вопросительный взгляд Смолева, в полном недоумении развел руками.

Часть пятая

Клод Моне, «Пруд с кувшинками».

(Из досье Интерпола: Клод Моне, «Пруд с кувшинками», 1919 год. Холст, масло. 100,4 х 201 см. Частная коллекция. Оценивается в сумму 65 – 85 млн. долларов)

Хорошее впечатление теряется так быстро!