– Да. Как с месяц назад котейку нашего матушка игуменья распорядилась прогнать с кухни, так мыши и обнаглели вконец. Что прогнала-то? Да, дескать, волос ей черный в любимых креветках попался. «Антисанитария!» И даже котеночка Шушика не разрешает пускать. Жаль, а то они бы порядок быстро навели. А я в новомодных штучках и препаратах не разбираюсь, ядов всяких боюсь, готовлю по ГОСТам, по старинке. Спасибо, вот сестры выручают полезными советами.
– А мышеловки пробовали?
– Ой, нет! Боюсь я их. Еще палец прищемлю сослепу.
Софония поправляет толстенные очки.
– Какое же у вас зрение, матушка?
– Плюс семь. А что же вы хотите? Все-таки возраст. Скоро уж восемьдесят три.
4
– Как же она готовит с таким зрением, отец Павел?
– Так вы же сами пробовали – не очень. Специально не училась. Назначили – пошла за послушание. Тетрадки у нее какие-то сомнительные с рецептами. Тут как-то хлебом взялась угощать якобы с афонской закваской. Кислятина жуткая, половина монастыря с больными животами слегла. Но другого повара у нас нет. С помощью Божией пока справляемся…
– Вы несколько раз об этом упомянули. Но при чем тут Божья помощь, если можно найти в поселке повара и не мучиться?
– Игуменью все устраивает, хотя, мне кажется, она просто деньги жалеет. А все остальные Софонию жалеют – не жалуются, терпят. Что ей еще можно поручить? Да и матушка Ермия против. «Здесь не дом отдыха, – говорит, – и петь, и готовить, и молиться должны сами монахини».
– Ермия? Как странно! Она вроде разумный человек… Кстати, в случае болезни Херувимы кто будет управлять монастырем?
– Она же, благочинная. Но… Господи, Вера Георгиевна! Не думаете же вы, что она как-то в этом замешана? Она верующий, богобоязненный человек! Нет, нет! Бог бы такого не допустил!
– Слушайте! Ну это уже даже не смешно! У вас в монастыре три жестоких убийства, отравление. Да как вы в Бога-то верите после всех этих убийств?.. Молчите? Божьи люди, а сколько злобы, обмана! Кому все ваши молитвы нужны, позолота, оклады, если такие, как Никитишна, у вас верными прихожанками числятся? Все что-то скрывают, вон сколько секретов под рясами! Сами-то верите в то, что говорите?
– Монахини – тоже люди, Вера Георгиевна. А людям свойственно и сомнение, и уныние, и недоверие. Как в Писании сказано: «Верую, Господи, помоги моему неверию!»[13] А по поводу Никитишны, Царство ей Небесное… Просто называться верующими – этого мало. Ведь верить – это не только признавать, что где-то есть Бог. Верить – это жить так, как если бы ты своими глазами видел, что Бог рядом с тобой. А это совсем другие поступки.
– Поступки… Вижу я эти поступки!.. И так было всегда в истории. В крестовые походы детей водили, сжигали невинных женщин, как ведьм, воевали из-за веры! Нет! Я не могу поверить в бога, который допускает страдания детей, любит, когда во имя его люди убивают друг друга, портят друг другу жизнь…
– А в такого «бога» и не надо верить, Вера Георгиевна. Бог христиан совсем не такой. Наш Бог любит нас и от нас ждет того же…
– Любит? Да где же? Где этот ваш Бог любви, когда родители бьют детей, когда мужья убивают жен? Когда дети избивают родителей, а отцы насилуют дочерей! Я за годы работы на всякое насмотрелась!.. «Бог любит, Бог не допустит!» А как в моей жизни Бог допустил предательство любимого человека, подлость, обман? Я ничего плохого никому не делала. За что мне все это? Где Он, ваш Бог?
– Сочувствую вам…
– Да при чем тут ваше сочувствие!.. Богатство все это, когда народ голодает… А сколько толстых священников на «мерседесах»?
ebooksa