— Вы хотите рисунок вокруг пальца?
— Именно. Это что, очень сложно?
— Он еще спрашивает! Я не занимаюсь этим, приятель. Это тонкая работа. Я работаю по-простому: сердца, гавайские танцовщицы, девизы. А насчет остального я не в курсе.
— Куда же я могу обратиться?
— Я знаю лишь одно место, где делают подобные штучки. В Японии.
— А в Норфолке или Портсмуте?
— Нет. Ни там, ни в Сан-Диего. Это умеют только в Японии. Я, конечно, не хочу проявлять неуважения к соотечественникам, но япошки это делают лучше любого известного мне татуировщика. А мне известны все татуировщики.
— А кто-нибудь еще просил вас сделать такую змейку?
— Странный вопрос, приятель.
От него вдруг повеяло холодком. Если бы я вытащил свой значок, этот тип моментально превратился бы в законопослушного гражданина, но я уже никогда не смог бы вытянуть из Ромеро стоящих сведений. К тому же в мгновение ока распространилась бы новость, что Ромеро посылает к своим дружкам полицейских.
— Одна давняя подружка говорила мне, что сделала такую змейку где-то в районе верфи.
Он расслабился:
— Уже больше двадцати пяти лет я ошиваюсь вокруг верфи. Ты не найдешь здесь ни одного татуировщика старше меня. Я начинал еще до того, как появились сказочки о зараженных иголках. Но на моей памяти никто не делал такую работу. Передайте вашей подружке, что, несмотря на мое уважение к ней, она не способна отличить задницы от пальца.
X
Я припарковал свой «олдс» на одной из насыпей под Бруклинским мостом. В этот час на дорогах было слишком много машин. Лучше переждать в спокойном местечке.
Закурив и удобно устроившись на сиденье, я прикрыл глаза, наслаждаясь свежестью соленого воздуха.
Я вновь начал анализировать все, что знал или предполагал, что знаю, о моей даме.
Ей, вероятно, от тридцати до сорока лет.
Принадлежит к достаточно состоятельному, даже богатому слою общества.
Была замужем, возможно, разведена. Или человек, забавлявшийся, разрезая ее на куски, хотел убедить нас в этом.