Интересно, подумал Шаддам, как он сам будет выглядеть через сто пятьдесят лет, после долгого и, возможно, славного правления. Он с трудом сдержал улыбку и затаив дыхание следил за обследованием. Рядом с ним, с совершенно безмятежным видом, стоял Фенринг. Только канцлер недовольно хмурился.
Доктор убрал сканер, потом принялся изучать историю болезни царственного пациента, записанную на магнитном кубике. Наконец он обратился к слабому больному:
– Даже меланжа не может вечно поддерживать молодость, сир. В вашем возрасте здоровье неизбежно клонится к упадку. Иногда весьма быстро.
Шаддам испустил едва слышный вздох облегчения.
Эльруд, напрягая все свои угасающие силы, сел. Наложницы тотчас подложили под его спину подушки. Лицо императора, похожее на сморщенное лицо трупа, исказила гримаса недовольства.
– Но всего несколько месяцев назад я чувствовал себя гораздо лучше.
– Старение – это не гладкий путь вниз. Есть пики и долины, выздоровления и ухудшения. – Врач взял на себя дерзость пользоваться в своей речи тоном всезнайки, давая понять, что императору не дано понимать столь высокие материи. – Организм человека – химическая машина, запускаемая в действие биоэлектрическими импульсами. Болезни иногда могут возникать только лишь из-за нарушения вольной последовательности этих импульсов. Был ли у вас недавно стресс?
– Я император! – огрызнулся Эльруд, открыв, что считает доктора непроходимым тупицей. – Я за многое отвечаю, естественно, я подвержен стрессу.
– Значит, вам надо передать часть полномочий кронпринцу и преданным помощникам, например Фенрингу, который присутствует здесь. Вы не будете жить вечно и прекрасно это понимаете. Этого не может даже великий император. Планируйте свое будущее. – Сохраняя на лице значительное выражение, доктор защелкнул свой саквояж. Шаддаму хотелось обнять врача. – Я ухожу, но оставлю вам предписания и приспособления, которые смогут облегчить ваше состояние.
– Единственное предписание, в котором я нуждаюсь, это в увеличении дозы меланжи в моем пиве. – Эльруд, громко рыгнув, сделал большой глоток.
– Как вам угодно, – ответил тщедушный врач. Из саквояжа он извлек мешочек, который положил на стол. – Здесь приспособление, расслабляющее мышцы, на случай, если у вас будут судороги. К каждому прибору приложена инструкция. Пусть ваши наложницы воспользуются этими аппаратами при необходимости.
– Хорошо, хорошо, – сказал Эльруд. – А теперь уходи, у меня еще много дел.
Доктор Юнгар, поклонившись, задом попятился к выходу.
– С вашего позволения, сир.
Император нетерпеливо махнул рукой, отпуская докучливого врача. Рядом с Эльрудом сновали перешептывающиеся наложницы, которые, извлекши из мешочков аппараты, принялись играть кнопками управления.
Шаддам шепотом приказал одному из лакеев проводить доктора в сокровищницу, где канцлер Хесбан произведет с ним расчет. Было ясно, что Хесбан собирается остаться в опочивальне; ему надо было обсудить с больным императором важные государственные дела, но Шаддам, чувствуя, что может теперь взять на себя эту ответственность, выслал вон твердолобого канцлера.
Когда доктор ушел, старый Эльруд обратился к сыну:
– Вероятно, доктор прав, Шаддам. Есть вещи, которые я хочу обсудить с тобой и Хазимиром. Есть один политический проект, который я хотел бы воплотить в жизнь, несмотря на пошатнувшееся здоровье. Я говорил тебе о планах захвата Икса и получении контроля над Тлейлаксу?
Шаддам округлил глаза.
– Да, отец, мы знаем об этих планах.