Чужие

– Не могу сказать наверняка, но ее двигательные реакции были хорошими. Думаю, еще рано называть это ступором. Я бы сказала, что это психологическая защита.

– Называй, как угодно, – Горман поднялся, и направился к выходу. – Но что бы это ни было, пытаясь с ней поговорить, мы теряем время.

Он вышел из боковой комнаты в главный зал Управления и присоединился к Бёрку и Бишопу, которые разглядывали центральный компьютерный терминал колонии. Дитрих ушла в другом направлении.

Какое-то время Рипли смотрела на трех мужчин возле терминала – Хадсон вернул его к жизни, – а затем опустилась на колени возле девочки. С нежностью она откинула неухоженные волосы со лба ребенка. Отсутствие реакции показало, что с тем же успехом она могла делать прическу статуе. Все еще улыбаясь, Рипли предложила девочке дымящуюся кружку:

– Вот, попробуй. Если ты и не голодна, то наверняка хочешь пить. Готова поспорить, что в этом вентиляционном пузыре холодно – без отопления и все такое, – она переместила кружку так, чтобы теплый аромат ее содержимого достиг носа ребенка. – Тут всего лишь немного быстрорастворимого горячего шоколада. Ты любишь шоколад?

Когда девочка не отреагировала, Рипли обернула ее маленькие ладони вокруг кружки, сгибая пальчики навстречу друг другу. Затем она чуть приподняла ладони и кружку в них наверх.

Дитрих оказалась права насчет двигательных реакций ребенка. Девочка пила механически, не глядя на то, что делает. Какао потекло у нее по подбородку, но большая часть попала, куда нужно. Рипли почувствовала, что ее предположения оправдываются.

Не желая перегрузить явно ослабленный желудок, она забрала кружку, когда там оставалась еще половина напитка.

– Ну вот, разве это было не славно? Через минутку сможешь попить еще. Я не знаю, что ты ела и пила все это время, но мы не хотим, чтобы тебе стало плохо из-за того, что мы сразу дадим тебе слишком много жирного. – Рипли снова отодвинула светлые локоны с глаз ребенка. – Бедняжка. Ты неразговорчивая, да? Как по мне – это нормально. Если тебе хочется сидеть тихо, то сиди тихо. В этом мы с тобой похожи. Я обнаружила, что большинство людей говорит слишком много, а вот смысла в их болтовне маловато. Особенно, когда взрослые говорят с детьми. Словно им нравится говорить для тебя, но не с тобой. Они хотят, чтобы ты их все время слушала, но сами они тебя слушать не хотят. Мне кажется, это довольно глупо. Просто потому, что ты маленькая, не значит, что тебе нечего сказать.

Она отставила кружку и промокнула коричневые потеки на подбородке девочки салфеткой. Под туго натянутой кожей легко прощупывалась кость.

– Ой-ой, – Рипли широко улыбнулась. – Я оттерла этот участок. Так уж вышло. Похоже, придется теперь оттирать все остальное. Иначе не будет смотреться.

Из открытого пакета с припасами она достала бутылку стерилизованной воды и намочила салфетку в руках. Затем решительно протерла лицо девочки, смывая с него пыль, въевшуюся грязь и остатки какао. Во время этой операции ребенок сидел тихо. Но впервые за все время яркие голубые глаза сфокусировались на Рипли.

Та ощутила прилив возбуждения, но постаралась успокоиться.

– Сложно поверить, что под всем этим была маленькая девочка, – она демонстративно изучила салфетку. – Тут хватит земли, чтобы организовать шахтерские разработки.

Нагнувшись, Рипли оценивающе посмотрела на отмытое личико.

– Определенно маленькая девочка. И хорошенькая, к тому же.

Она отвлеклась только для того, чтобы убедиться, что из Управления к ним никто не вломится. Любое вмешательство в этот критический момент могло перечеркнуть все, чего она с таким трудом добилась при помощи горячего шоколада и чистой воды.

Но волноваться было не о чем. В Управлении все по-прежнему сгрудились вокруг главного терминала. Хадсон сидел за консолью и колдовал с настройками, а остальные смотрели. На главном экране покачивалась трехмерная абстракция колонии – по геометрическим очертаниям прокатывались волны искажений, слева направо и снизу вверх, пока Хадсон подстраивал программу. Компьютерщик не красовался и не играл; он явно что-то искал. С его губ уже не срывались грубые замечания и бессмысленные непристойности. Сейчас шла работа. Если он и ругался, то про себя. Подбор правильных вопросов – процесс мучительно медленный.

Бёрк изучал прочее оборудование. Теперь он поменял позицию, чтобы лучше видеть Хадсона, и шепотом спросил у Гормана:

– Что он ищет?