Чужие

– ИПД. Индивидуальные передатчики данных. Их хирургически имплантировали каждому колонисту, как только они прибыли.

– Я знаю, что такое ИПД, – снисходительно ответил Бёрк. – Компания их производит. Просто я не вижу смысла в сканировании ИПД. Если бы в комплексе остался кто-то живой, к этому времени мы бы их уже нашли. Или они бы нашли нас.

– Не обязательно, – ответ Гормана был вежливым, хотя и непочтительным. Технически, Бёрк участвовал в экспедиции в роли наблюдателя Компании, чтобы защищать ее финансовые интересы. Его наниматель платил за эту небольшую праздничную экскурсию в тандеме с Управлением внеземной колонизации, но какие у него имелись полномочия – этого нигде толком не было прописано. Он мог советовать, но не приказывать. Экспедиция была военной, и главным являлся Горман. На бумаге Бёрк был ему равен. В реальности все обстояло совсем иначе.

– Кто-то может быть жив, но не способен двигаться. Например, раненный или попавший в ловушку в разрушенном здании. Конечно, сканирование дает мало шансов, но оно необходимо по протоколу. Мы должны проверить. – Он повернулся к технику: – Все работает как надо, Хадсон?

– Если есть кто живой в радиусе пары километров от базы, мы увидим, – тот постучал пальцами по экрану. – Пока что у меня все по нолям, не считая ребенка.

Из дальнего конца комнаты подал голос Вержбовски:

– А разве ИПД прекращают передачу, если владелец умирает?

– Эти новые – да, – Дитрих сортировала свои инструменты. – Они получают питание частично за счет электрического поля носителя. Если хозяин отключается, то исчезает и сигнал. Емкостное сопротивление мертвеца – ноль. Это единственный недостаток использования тела в качестве батареи.

– Без шуток? – Хадсон бросил взгляд на хорошенькую специалистку. – А как определить, у кого ток переменный, а у кого постоянный?

– В твоем случае это не проблема, Хадсон, – огрызнулась она, захлопывая медицинский чемоданчик. – Явный случай перебоев с напряжением.

Легче было найти еще одну чистую салфетку, чем пытаться очистить первую. Теперь Рипли оттирала маленькие кисти, выгребая грязь между пальцев и из-под ногтей. Из-под темной коросты показалась розовая кожа. Занимаясь этим, она продолжала ободряюще болтать:

– Не знаю, как тебе удалось остаться в живых, когда все прочие сгинули, но ты – храбрая молодчина, Ребекка.

Тут Рипли впервые уловила еле слышный голос:

– Т-тритончик.

Рипли напряглась и посмотрела в сторону, чтобы скрыть охватившее ее возбуждение. Продолжая работать салфеткой, она наклонилась поближе.

– Извини, милая, я тебя не расслышала. Иногда слух меня подводит. Что ты сказала?

– Тритончик. Меня з-зовут Тритончик. Так все меня называют. Никто не зовет меня Ребеккой, кроме брата.

Рипли заканчивала обтирать вторую руку. Если она сейчас не откликнется, девочка снова может замолчать. Но в то же время нужно было быть осторожной, чтобы не сказать что-то, что могло ее расстроить. Быть естественной и не задавать вопросов.

– Что ж, значит, Тритончик. Мое имя – Рипли, и люди зовут меня Рипли. Впрочем, ты можешь меня звать, как тебе нравится.

Когда ответа не последовало, Рипли приподняла маленькую ручку, которую она только что отмыла, и сжала ее в формальном приветствии.