В бою компьютеры берсеркеров подключались к хитроумным устройствам разброса факторов случайности, обладавшим тончайшей восприимчивостью к внешним условиям и неким подобием предвидения: именно это обеспечивало им преимущество над любым противником, следовавшим одной лишь логике.
Разумеется, компьютеры для управления кораблями применяли и люди, причем добились серьезных успехов в использовании преимуществ, которые давали устройства разброса факторов случайности. И преимущества эти были велики, ибо человек строил такие системы, основываясь на свойствах собственного мозга, отдельные участки которого оперировали как бы во вневременных категориях. Свободный от рамок времени, спешки и торопливости, соединенный с компьютером мозг пребывал в некоем условном мире, где даже летящий свет был неподвижен и застывал подобно кускам льда…
Но скоро обнаружилась и оборотная сторона медали. Некоторые из людей (включая и Мэлори, как он не без оснований полагал теперь) были просто психически не способны выполнить боевую задачу. Казалось, подсознание этих людей совсем не волновали такие преходящие вещи, как жизнь и смерть. Но и это было еще не все. Подсознание даже тех, кто справлялся с задачей, все равно подвергалось жесточайшему стрессу. Один за другим возвращались после сражений корабли, но далеко не все пилоты могли сами покинуть их. И товарищи вытаскивали пилотов из капсул кого в глубочайшей депрессии, кого в жестокой истерике. О нет, пилоты не становились ни безумцами, ни идиотами, но пережившие подобное были раз и навсегда потеряны как партнеры боевого компьютера. На борту «Джудит» слишком поздно осознали гибельный смысл этого обстоятельства. Уже не осталось никого из специально подготовленных пилотов капсул-истребителей, не осталось даже дублеров. И вот настал момент, когда в борьбу вступили и историк Мэлори, и другие столь же бесполезные и необученные люди. Но они были людьми, и, поскольку решающим фактором в сражении был мозг, мозг человека, все еще оставался шанс на отсрочку конца.
Покинув боевую палубу, Мэлори опустошенно побрел в свою маленькую каюту. Последние несколько часов он ничего не ел, но совсем не чувствовал голода. Переодевшись, он устало опустился в кресло и, даже не пытаясь чем-нибудь заняться или просто отдохнуть, бездумно переводил взгляд с койки на стол, книги и катушки с лентами на нем, потом долго рассматривал лежавшую рядом скрипку. Одна-единственная мысль ползала в голове: скоро, очень скоро его должен вызвать Петерсен. Иного выхода капитану теперь просто не остается.
Он даже чуть не улыбнулся, когда как бы в ответ на мысли вдруг ожил коммуникатор и прозвучал приказ немедленно явиться для беседы с капитаном и офицерами крейсера. Отключив связь, Мэлори взял коричневую об- тянутую кожей коробку размером не больше портфеля, выбрав ее из нескольких сотен других, уложенных в отдельном отсеке каюты. На коробке виднелась надпись: «Бешеная Лошадь».
Петерсен мельком взглянул на него, когда он переступил порог овальной стратегической рубки, где вокруг центрального пульта уже сидели все корабельные офицеры, потом задержался на коробке в руках Мэлори.
– Ну что ж, мистер историк, другого выбора у нас, кажется, нет. Люди выбывают из строя один за другим и нам придется воззвать к вашим псевдоличностям. К счастью, мы успели переоборудовать для этого все боевые капсулы.
– Мне кажется, виды на успех прекрасны, – сперва нерешительно, но затем все увлеченнее заговорил Мэлори, усаживаясь в предложенное ему кресло и водружая коробку перед собой. – Псевдоличности, конечно, не обладают подсознанием в прямом смысле слова, но, на чем мы и порешили в нашем недавнем споре, смогут управлять устройствами разброса факторов случайности лучше, чем если бы мы попытались обеспечить управление любым другим путем. Каждая… – он кивнул на коробку, – содержит выдающуюся, хотя и искусственную, личность.
Один из офицеров резко повернулся к Мэлори:
– Большинство из нас не присутствовало при том споре. Нельзя ли объяснить поподробнее?
– Разумеется, – Мэлори откашлялся. – Эти, как их обычно называют, псевдоличности используются при моделировании исторических процессов. Мне удалось забрать их с Йетти несколько сотен. Многие из них – модели личностей военных… – Рука Мэлори мягко легла на коробку, – Вот здесь – реконструкция личности одного из индейских вождей древней Земли. Она не из тех, что мы отобрали для первой попытки, и я принес ее только затем, чтобы продемонстрировать кому это интересно. Каждая из псевдоличностей содержит около четырех миллионов информационных микрокристаллов.
Поднял руку другой офицер:
– Но как удалось создать точную реконструкцию личности, умершей задолго до того, как появилась первая технология прямой перезаписи информации мозга?
– Конечно, мы не можем быть уверены в полной идентичности. Реконструкция проводилась по историческим хроникам и результатам компьютерного моделирования соответствующего периода истории. Это всего лишь модели. Но они смогут послужить военным целям не хуже, чем служили историческим изысканиям, для которых и были созданы. В конце концов, всеми их действиями движет агрессивность и умение принимать самостоятельные решения…
Грохот внезапного взрыва заставил офицеров вскочить. Секундой позже по кораблю разнеслось эхо второго удара. Мэлори успел сделать лишь несколько шагов к двери, когда грянул третий, стократ более сильный взрыв. Словно сама Галактика взорвалась в ушах Мэлори, а перед глазами рушились, падали и летели в никуда обломки оборудования и кресел. Он еще заметил, как начали сдвигаться непроницаемые переборки стратегической рубки, и прежде чем полностью отключилось сознание, отстранение и совершенно спокойно подумал:
– Ну до чего же это нелепо, умереть именно теперь…
Пробуждение было медленным и не слишком радостным. Мэлори осознал, что крейсер, судя по всему, не разрушен полностью, поскольку он мог дышать, а искусственная гравитация позволяла стоять – пока, правда, на четвереньках.
В невесомости, – мелькнула мысль, – было бы, пожалуй, приятнее… – Все тело казалось ему сплошным комком боли, пульсирующей боли, центр которой засел где-то в мозгу. Определить, что именно болит, он даже и не пытался. Мучительной была сама мысль о том, чтобы повернуть голову.
Наконец желание узнать, что же все-таки случилось, пересилило и страх и боль; приподняв голову, он со стоном ощупал ее. Здоровенная шишка на лбу, на лице запеклась кровь из многочисленных порезов. Судя по всему, без сознания он провалялся довольно долго.
Стратегическая рубка выглядела так, словно главное сражение развернулось именно здесь: все завалено обломками, совсем рядом – изувеченное тело, чуть подальше – еще один мертвец… и еще один, наполовину погребенный под пультом управления. Что же… только он и остался в живых? В одной из герметичных переборок зияла громадная дыра, сквозь нее виднелся разгромленный стол кают-компании.