– О, – сказал Джонни. – Я буду осторожно… то есть, я хочу сказать… я не буду… – и смущенно отвел взгляд, думая о том, что собирался сделать в пещере.
Когда он поднял взгляд, мистер Ковач все еще смотрел прямо ему в лицо, и Джонни показалось, что он смотрит сквозь его глаза прямо в мозг.
– Думаю, – проговорил мистер Ковач, – что тебе действительно следует быть осторожным в этом отношении.
Родители Белы вышли на крыльцо. У края кукурузного поля Бела и Джонни обернулись помахать им, и Джонни только тут заметил, что у обоих брови такие же, как у Белы: густые прямые полоски через весь лоб и переносье.
Вход в пещеры был снаружи всего лишь темной щелью в камне на склоне холма. Они, прыгая с уступа на уступ, взобрались к этой щели. Сверху припекало солнце, но из черного провала тянуло прохладой.
Джонни хотел уже лезть внутрь, но Бела задержал его.
– Джонни…
– А?
– Не забудь… я должен быть дома до семи.
Джонни расставил ноги, упер руки в бедра.
– Да гос-споди! Да! В сотый раз уже слышу! Да что с тобой такое стрясется, если ты опоздаешь? Тебе чего, лекарство надо пить какое-нибудь?
Бела потряс головой.
– Я не могу сказать. Но… ты не заблудишься, нет?
– Нет, конечно! – заверил Джонни, скрестив за спиной пальцы.
– Ты же слышал, что сказали мои родители… Я должен быть дома до того как взойдет луна.
–
Бела только нервно взглянул в темноту пещеры.
Джонни не стал переспрашивать, только засопел.
– Луна, это надо ж придумать! – и решил, что ладно, Бог с ней, с луной. О чем только не беспокоятся эти ненормальные иностранцы. Особенно венгры.
Он все равно все об этом выяснит.