Элайна и Алиса остановились у меня за спиной, а чмо подбежало к жене и начало ей что-то объяснять, показывая серебро в руках. Я не слушал, но о сути беседы догадаться было несложно.
Мой взгляд был прикован к детям.
На меня смотрели две худышки, которым судя по виду, было примерно семь и пять лет.
Также по хибаре полностью голым бегал трёхлетний мальчишка.
— Я заберу всех.
С этими словами снова запустил руку под плащ и взял монеты из второго висевшего на поясе мешочка.
Я бросил на земляной пол три золотых, а чмо с женой их благосклонно подняли.
— Да, конечно, господин.
Это были слова женщины. Матери пятерых детей…
Мне стало плохо. Грудь сдавило, воздуха перестало хватать, а в мозгах пульсировала злость.
Элайна заплакала и бросилась обнимать мать со словами: «мамочка, любимая, не бросай меня». Но в ответ услышала лишь то, что девочке очень повезло и она не должна отворачиваться от подарка богов.
Мать говорила дочери много про то, что теперь у неё всё будет хорошо и что-то в таком духе… Говорила ласковым, заботливым голосом, но ведь…
В общем, у меня не было слов.
Эти мрази понятия не имеют, кто я такой и что из себя представляю. Им было совершенно наплевать на детей, ведь они даже не задумались над тем, что я могу быть садистом-извращенцем, который запытает малышек до смерти, заставив пройти через ужасную агонию боли.
Глядя на прощание матери и старшей дочери у меня возникло одно единственное желание — бросить их мамашу на пол, наступить ей на грудь, голыми руками оторвать голову, а после этой тупой головой насмерть забить их папашу.
— Хватит! — моё терпение лопнуло. Я больше не мог смотреть на этих созданий, называющих себя людьми — Элайна, Алиса, помогите собраться сёстрам и брату и мы уходим.
Через три минуты я в сопровождении плачущих детей покинул лачугу, а родители со слезами счастья провожали у порога своих чад.
— Грум. — шёпотом обратился к оборотню — Сегодня ночью приди сюда и убей их. Эти мрази не заслуживают того, чтобы жить.
— Да бес с ними, Денис. — спокойно ответил мне оборотень — Получили свои деньги, пусть и дальше бухают, пока не предстанут перед богами.
— Нет, Грум. Они родят ещё, а потом ещё, а потом снова, если их за эти три золотых не убьют соседи. Обрекать других детей на такую же судьбу, через которую прошли эти две девочки? Я этого не хочу.