Возрожденное орудие

– Конечно, – сказал он. Он мог и помолчать, пока Махар не возьмет себя в руки.

Махар повернулся к гробам. Он избегал смотреть на свой собственный, но долго глядел на второго Джедао со смесью жалости и отвращения.

19

Последнее, что Инессер помнила об Истейе, была эвакуация. Она потеряла сознание еще до того, как та завершилась, – в частности, после удара, который уничтожил командный центр «Трех пустельг, трех солнц». Врач сказал, что ей повезло. Инессер пережила достаточно сражений, чтобы понять истинный смысл этих слов: «Ни одна из частей тела не утрачена» – и да, ей на самом деле повезло, хоть она и чувствовала себя как один гигантский синяк, состоящий из нескольких поменьше. И еще она каким-то образом сломала лодыжку.

В данный момент Инессер сжимала пяльцы для вышивки крестиком и то, что теоретически должно было стать привлекательным изображением складного веера. Единственная причина, по которой эта пустяковина уцелела, заключалась в том, что генерал-протектор не взяла ее с собой на командный мот. Она захватила вышивку на станцию Истейя, чтобы было чем заняться, если появится свободная минутка, и случайно оставила там. Эвакуируя станцию, люди Брезана предусмотрительно забрали вещицу с собой. Ассистентка Брезана вложила пяльцы в руки Инессер, когда та проснулась.

В настоящее время генерал-протектор находилась в отдельной палате в медицинском отсеке на личном транспорте Брезана, знамемоте «Гармония, свободная от оков». Рядом с ней на столе стоял стакан с водой. Она уже попробовала глотнуть. Вода оказалась несвежей на вкус. Инессер подумывала попросить у сети рисовое вино, но знала, чем закончится разговор.

Ей нужно было сосредоточиться на ситуации. Вместо этого она могла думать только о том, как трудно будет достать еще один моточек цвета «Красный клен № 5». Подлинный, окрашенный вручную многоцветный шелк, сертифицированный анданский продукт с одной из планет Конвенции. Особым образом окрашенный шелк, настроенный на изменение цвета в зависимости от времени года на ее родной планете. Работа с сезонными шелками была очень сложной, ведь приходилось рассчитывать цветовые трансформации на протяжении всего года без того, чтобы они происходили внезапно, во время каких-нибудь запрещенных поминальных церемоний. Но результат того стоил.

– Генерал-протектор. – Миузан прочистила горло, войдя. Слева под мышкой она держала планшет, правая рука висела на перевязи. – Вы готовы к встрече, или мне следует отложить ее?

Инессер заставила себя сосредоточиться.

– Где?

– Они идут к вам. – Миузан мрачно улыбнулась. – Мой младший брат, может, и расхаживает с важным видом в этой своей шикарной форме выдуманного фасона, но он не совсем безрассуден.

Инессер воздержалась от упоминания о том, что если позиция Брезана и была хоть в чем-то похожа на ее, то он носил «шикарную форму выдуманного фасона», потому что какой-то эксперт по протоколу решил, что она произведет впечатление на массы. Судя по виду, она не доставляла ему неудобств, но и о каком-то особом удовольствии говорить не приходилось.

– Приведите их сюда, – сказала генерал-протектор. – И, Миузан…

Та напряглась, услышав свое имя.

– Что бы он ни сделал, – сказала Инессер, – он все еще член семьи. У вас есть шанс поговорить с ним.

– Я уже пробовала однажды, – невыразительным голосом ответила Миузан. – Это ничего не изменило.

– Я немного знаю, каково это – быть в ссоре с родственниками. Все еще можно исправить.

– Это что, приказ? – спросила Миузан. – Сэр.

– Нет, – устало ответила Инессер. – Нет. Давайте начнем встречу, хорошо?

«Она так молода», – невольно подумала генерал-протектор. В последнее время она часто так думала. Так странно – она сама была когда-то молода, а потом вдруг перестала ею быть.