Возрожденное орудие

Они нашли дуэльный квадрат и сошлись лицом к лицу. Несколько сервиторов присоединились к небольшой толпе. Делали ли они ставки на дуэли, и если да, то в какой валюте? Жаль, что он не мог их спросить.

Мелодичный сигнал прозвучал четыре раза. Первая атака Талау была традиционной, производной от приема, который он сегодня уже видел в одном из учебных боев. Талау давали ему возможность настроиться на состязание.

Или проверяли.

То, что последовало за этим дебютом, было не столько схваткой, сколько демонстрацией приемов. Бойцы хорошо подходили друг другу: Джедао с его периодическими провалами в архаичные варианты, Талау с их более медленными рефлексами и склонностью относиться к Джедао как к одаренному, но своенравному ученику. Джедао перестал обращать внимание на зрителей, на сервиторов, на все, кроме мерцающих цифр, узоров света, пьянящего напряжения мускулов.

Его выносливость иссякла первой. Наконец, по молчаливому соглашению, они расступились и отсалютовали друг другу. Салютом дуэлянтов, с искрящимися на мечах цифрами, а не более привычным военным салютом «кулак к плечу».

– Мне нужно чаще тренироваться, – сказал Джедао, когда восстановил дыхание и толпа неохотно разошлась.

Талау поклонились в пояс. На этот раз в их глазах не было враждебности.

– Это был хороший бой.

– Я должен упражняться усерднее, – сказал Джедао, и это порадовало коммандера. – В следующий раз я постараюсь быть более интересным противником.

– Через восемнадцать минут мы с несколькими начальниками штабных подразделений собирались играть в джен-цзай в офицерской гостиной, – сказали Талау: еще один вызов. Они изящным движением достали из кармана колоду в характерной коробке из дерева, покрытой темными пятнами. – Не хотите ли присоединиться?

Это было первое предложение к общению, которое кто-то из Кел – помимо Дханнета – сделал Джедао.

– Конечно, хочу, – ответил он.

Когда они с Талау вышли из зала, он заметил Дханнета. Дханнет появился где-то во время схватки и занял позицию рядом, вероятно, чтобы наблюдать. Выражение его лица было непроницаемым. Джедао чуть не окликнул его. Взгляд Дханнета скользнул мимо. Затем Дханнет повернулся на каблуках и вышел из зала. На поясе у него висела черно-зеленая рукоять. Джедао было интересно, какого цвета будет клинок, но Талау говорили с ним, и Джедао не хотел подвергать опасности маленькое, хрупкое согласие, которого они достигли. С Дханнетом можно разобраться позже.

На следующий день Дханнет попросил о встрече. Джедао понял, что упомянутый им вопрос дисциплины – предлог. Сам инцидент был подлинным. В отчете случившееся назвали ссорой из-за – Джедао не был уверен, что правильно истолковал формулировку, – фрукта. Или, возможно, секс-игрушки в форме фрукта. (Эвфемизм?) Но с проблемой такого рода должен был справиться сержант.

Дханнет хотел встретиться в своем кабинете. Необычно, но Джедао не должен был ни перед кем отчитываться, если хотел пойти навстречу своему помощнику. Он выделил время в расписании и отправился в путь.

Двойные двери с возмутительно громадной двойкой шестерней исчезли у него за спиной. Жилище Дханнета находилось рядом с его собственным, но казалось, что их разделяет бесконечная дорога. Пепельные ястребы летали, вспыхивали и умирали на стенных гобеленах и вновь рождались в очертаниях мерцающих нитей и отполированных огнем бусин. Он мимоходом коснулся одной из нитей на том основании, что никто не посмел бы упрекнуть его за это. Она не выбилась из полотна.

Поскольку сейчас Дханнет был майором, на двери не было эмблемы. Просто надпись: имя и звание. Джедао объявил о себе сети, гадая, какая эмблема была у Дханнета когда-то.

Дверь открылась.

– Сэр, – сказал Дханнет. Он стоял.

Джедао переступил порог. Дверь со свистом захлопнулась.