Возрожденное орудие

Он выбрал несколько частей казармы, чтобы пройти через них, не торопясь. Кел стояли неподвижно и молчали. Он мог бы услышать, как падает крылышко мотылька. Зорким взглядом он указывал на потертые ботинки, сутулые позы, людей, выбившихся из стойки смирно. Потертые ботинки произвели на него впечатление, учитывая способность современных материалов исцелять себя. Но это будет не первый случай, когда армейские ботинки окажутся в чем-то ущербными.

Джедао обнаружил и другие проблемы, но с осторожностью выбирал поводы для выговора. Он заставил девушку-капрала с неуклюжими пальцами разобрать и собрать пистолет, наблюдая за процессом. Ее глаза пылали от смеси унижения и ненависти. Он ничего не сказал. В этом не было необходимости. Она запомнит этот урок. Хотя он и не предполагал, что люди беспокоятся о том, как бы получше выполнить отжимания для массового убийцы, ему нужно было обеспечить их готовность. Успех его плана зависел от этих людей так же, как и от математики.

Его спину покалывало, когда он и Мюйед вышли из последней казармы.

– Ваш кабинет, – сказал он довольно мягко.

Ее лицо сделалось еще серьезнее, что он счел бы невозможным.

– Естественно, сэр.

Никто не выстрелил Джедао в спину на выходе, и это неизменно радовало. Возможно, прошел слух, что толку от такого не будет.

Кабинет Мюйед находился на административном уровне, выше казарм. Интересно, а кому-нибудь пришло в голову вооружиться электроинструментами и просверлить дыры в полу Мюйед? С другой стороны, Мюйед была не той, кого он боялся бы, если бы повредил мот. Куджен наверняка делал мерзкие вещи с теми, кто портил его работу.

Кабинет был обставлен сдержанно и со вкусом. На углу стола виднелась икона – колесо гекзархата. Это был простой резной диск из дерева, и там, где от использования он износился, просвечивала текстура. По другую сторону стола стояла статуэтка из четырех сцепленных фигур. Они выглядели так, словно сцепились в битве, или совокуплялись, или, возможно, изобретали новый вид макраме.

– Фокусы для медитаций во время поминальных церемоний, – объяснила Мюйед. В ее голосе звучало благоговение. – Это прекрасное напоминание о том, каким должен быть мир.

Джедао ограничился кивком, несмотря на вспышку неприятных воспоминаний о пленнице, которую Видона убила у него на глазах. Если Куджен представлял мир таким, каким он должен быть, то мир – ужасное место, но это не удивительно. Он ничего не добьется, оттолкнув полковника.

– Что-нибудь выпить? – Мюйед назвала несколько вариантов, которые он не распознал.

Джедао отказался. Пусть она сделает из этого какие угодно выводы.

Мюйед явно хотелось выпить, но она не собиралась себе наливать, раз он отказался от угощения.

– Что было вашим самым запоминающимся опытом на планетах? – резко спросил он. Он не хотел давать ей времени на размышления, особенно после того, как она показала, что в основе своей симпатизирует делу гекзарха, если не его методам.

Она ответила немедленно, что ему понравилось.

– Вы не найдете в этом ничего примечательного. Я была младшим лейтенантом, получила второе назначение. Это были даже не еретики. Нас одолжили фракции Андан для полицейской работы, которую они не доверяли местным Видона. Ходили слухи, что между местными губернаторами Андан и Видона произошла ссора. Я так и не узнала, с чего все началось, и сейчас это не имеет значения.

Так или иначе, я оказалась на пустынной улице возле одного из небольших городских колледжей. – Она имела в виду один из гражданских институтов, а не академию фракции. – Там преподавали архитектуру, графический дизайн и тому подобное. Я полагала, местные будут безвредны. Но у них оказалось другое мнение на этот счет. Не столько еретическое мнение, сколько с определенным привкусом, хм, гражданской активности. В тот вечер я напилась и обнаружила, что архитекторы гораздо лучше меня умеют спорить.

Джедао попытался представить ее молодым офицером, втянутым в драму местной политики из-за скуки, разочарования или даже из искренних побуждений. У него ничего не вышло.

– Вы думали, что это будет какой-то ужасный момент в траншее, или кто-то умрет у меня на руках, не так ли? – сказала Мюйед. – Нет. Это оказался сюрреалистический опыт – я, Кел с оружием, так и не пустила его в ход. Все сложилось так, что большую часть своей жизни я провела, болтаясь без дела и не пользуясь оружием – но, будучи взволнованной юной Кел, я и представить себе такого не могла.