Нет места под звездами

22
18
20
22
24
26
28
30

- Мы вернемся в Гилон как только Йорунн достаточно окрепнет для того, чтобы держаться в седле. Времени у нас может быть очень мало.

- Ты должен возглавить хольдингов, - тихо сказала Йорунн. - За мной люди не пойдут. Но ты - другое дело. Тебе они обязаны повиноваться, поскольку приносили клятву. Кроме того, им не в чем упрекнуть тебя. Увы, за моими плечами стоят люди и силы, которым никогда не было места в Степи. Они мои союзники, но не союзники хольдингов. Я останусь с тобой ровно столько, сколько будет нужно, а затем вернусь в империю.

- Ты связана клятвой ему?

- Нет, - Йорунн отрицательно качнула головой. - Время клятв для меня давно в прошлом, брат.

Повисшее молчание прервал Хала.

- Моя госпожа, о ком вы говорите?

- О герцоге Недоре, Миаты и Зеленых островов, Повеливающем тенями, Носящем пламя, - вздохнув, пояснила она. - Вы уже видели его, именно он был в тот день в Витахольме. Он увез меня, скрыв и от вас, и от Талгата, и даже от своего императора. Он заставил меня жить дальше, дал мне те знания, благодаря которым я смогла вернуть брата. Он маг, Хала, могущественнейший из ныне живущих, но и ему нужны союзники. Там, в Золотой Империи уже началась самая настоящая война, только вот целью ее будет не одна долина, герцогство или даже королевство. Император безумен. Им управляют силы, чуждые нашему миру. Они дарят ему могущество и власть, но платой за это являются наши жизни. Сиятельному Сабиру нужно господство, абсолютное и полное, над всеми разумными народами, над всеми известными землями. Если он достигнет своей цели, то ничто не сможет помешать ему отдавать долг - магию и саму жизнь нашего мира. Кому, спросите вы? Демонам, существам, связанным с изначальной магией. Для них мы - лакомый, но почти недостижимый кусок, до тех пор пока есть те, кто хранит границу между мирами.

- Я не понимаю, о чем вы, - Кит растерянно переводил взгляд с брата на сестру и обратно. - Если миров множество и в там живут другие существа, почему мы не знаем о них?

- Некоторые знают, - ответил Лид, - и хранят молчание. Но тех, кто умеет путешествовать между мирами - единицы.

- То место, где был конунг все эти годы, связывает разные реальности, хотя само по себе иллюзорно, - продолжила Йорунн. - Пространство, как и время, имеет там совершенно иной смысл, если имеет вообще. Чистокровному человеку, лишенному дара, не зайти туда, и уж тем более не открыть перехода. То, что Лид смог попасть на мост, а потом отыскать врата в мир реальный и пригодный для жизни - огромная удача. То, что я нашла его и вернула - почти чудо. Не думаю, что это случайность, скорее - части одного узора, сотканного Тьмой.

- А какова роль герцога Недоре в этом всем?

- Он тот, кто может сдержать императора. Тот, кто первый понял, что за угроза нависла над всеми нами. Если я прав, то только благодаря его усилиям мы все еще в относительной безопасности, - неожиданно ответил Лид.

Теперь выглядели удивленными все, включая Йорунн.

- Откуда ты вообще о нем знаешь? - подозрительно спросила она.

- Не так уж много людей ходит по мосту, - пожал плечами Лид. - Одна живая кровь там всегда услышит другую. Но его сила особенная, ее ощущаешь всем телом, мыслями, чувствами. Она неистовая, обжигающе холодная, дерзкая, словно разумное существо, наделенное волей, не такая, как у прочих магов, не такая, как у демонов. Власть правителя Недоре над Тьмой поистине удивительна.

- Герцогиня Ирдришш, хранительница, его мать, была полукровкой, но отказалась от своей магии, прожив жизнь человека, - Йорунн задумалась. - Это так странно, там, в Кинна-Тиате, я ощущала давление его Тьмы, но на мосту не чувствовала ровным счетом ничего.

- Твои мысли твои занимало совсем другое. Я знал, что искать, ты - нет. А твой правитель гораздо опытнее, он многое заметил раньше.

- Хальвард, - внезапно поправила Йорунн. - У него есть имя: Хальвард Эйлерт Эйнар.

- Красивое имя, - улыбнулся Лид. - Не сердись на меня, сестра, я не хотел тебя задеть. В конце концов, я благодарен Хальварду, за то, что он сберег тебя, за то, что указал дорогу ко мне.

- Прости, - она смутилась собственной резкости.