Перёкресток

— Что случилось? — Снегирь обеспокоено посмотрел на него, останавливая машину на границе кластера.

— У меня заболела голова. Она всегда болит в присутствии элиты, — Снегирь кивнул, невольно бросая взгляд в зеркало заднего вида и отмечая, что Зина старательно прислушивается к их разговору, при этом делая вид, что любуется окрестностями. — Она заболела как всегда внезапно, значит, это чучело уже поджидает свою беззащитную жертву, но потом, спустя десять секунд, боль начала исчезать.

— Что значит, исчезать? — Снегирь нахмурился. — Элитник куда-то ушел? И где мы его будем искать да еще таким образом, чтобы он не нашел нас первым?

— В том-то все и дело, что он никуда не ушел, — Грубер отнял руку от виска и несколько раз энергично покачал головой: боль уже отдавалась фоном, словно затухающее эхо, которое, то усиливалось, то уменьшалось, в зависимости от того направления, куда в данный момент была повернута голова. — Какой интересный эффект, — пробормотал Грубер, на этот раз абсолютно точно определяя, что интенсивность головной боли зависит от того — смотрит он в этот момент в сторону, где предположительно находится элита, или пялится в противоположную сторону. — Элитник там, и скорее всего уже на площади поджидает момент, чтобы пообедать очаровательной девушкой. Но, Снегирь, меня не выворачивает на изнанку. Я вполне работоспособен. Единственное, что остается пока загадкой — смогу ли я влиять на него. Но это мы проверить не сумеем, пока у меня отсутствует зрительный контакт. И, сдается мне, что у меня череп раскалывался как переспелый арбуз, хотя уже по идее пора было привыкнуть и развивать дар дальше, благо все предпосылки для этого были, потому что… — Грубер обернулся и пристально посмотрел на Зину, которая в этот момент старательно разглядывала что-то в окне. Он смотрел на нее с полминуты, когда она раздраженно повернулась к нему.

— Что? Ты считаешь, что это из-за меня тебя так колбасило?

— Да, именно так я и считаю, — Грубер хмыкнул и сел прямо.

— Так, ссориться и выяснять отношения будете потом, а сейчас сосредоточились на предстоящей задаче, — немного сварливо проговорил Снегирь и принялся выворачивать руль, ставя массивный джип задом к полностью перезагрузившемуся кластеру. Как они и запланировали, машина встала прямо посредине дороги, чтобы в тот момент, когда они будут удирать, никаких препятствий для быстрого ухода у них не было.

Сидящие на передних сидениях мужчины замерли, пытаясь унять бившиеся в бешенном ритме сердца. Очаровательная девушка, сидящая за их спинами, хоть как-то взволнованной не выглядела. Глядя на ее спокойное лицо, можно было предположить, что никакой опасности впереди нет, и их ждет обычная прогулка по городу.

— К этому невозможно приготовиться, — наконец нарушил молчание Снегирь и заглушил мотор. Грубер только кивнул и, молча открыв дверь, выпрыгнул из машины и тут же пригнулся, спрятавшись за черный корпус джипа. Убедившись, что они на дороге одни и в поле его зрения не появились никакие зараженные или агрессивно настроенные иммунные, Грубер принялся вооружаться.

Готовя этот план, они решили, что не будут брать с собой ничего лишнего, чтобы иметь большую маневренность. Ведь, если они не смогут уйти, то рюкзаки и их содержимое им вряд ли уже понадобится, мертвецам, говорят, даже живчик не нужен.

Проверив наличие в кармане пары импульсных гранат, Грубер передернул затвор автомата и поставил его на предохранитель. Краем глаза уловив движение сбоку, он повернул голову к присевшему рядом с ним Снегирю.

— Ты его чувствуешь? — еще раз шепотом уточнил Снегирь, напряженно вглядываясь вглубь открывшегося кластера. По тому, как сузились его глаза, можно было предположить, что он включил свой дар, чтобы разглядеть детали. — Ни черта не видно, дома обзор загораживают, — он, наконец, сдался и пару раз мигнул, прогоняя туман, который всегда появлялся перед глазами в тот момент, когда деактивировался дар.

— Да, — просто ответил Грубер, сосредоточившись на своих ощущениях. Они практически не изменились, кроме того, что Грубер внезапно почувствовал голод. Чувство было довольно необычное, потому что еще минуту назад никаких намеков на голод у Грубера не было. Это тянущее болезненное чувство, заставляющее желудок сжиматься в спазмах, было настолько острым и настолько нехарактерным для него, что Грубер уже после нескольких секунд почувствовал его чуждость. — Вот только этого мне для счастья не хватало, — пробормотал он и глотнул живчика. Горло привычно обожгло, но практически сразу притупилась боль в животе.

— Что с тобой? — Снегирь обеспокоено посмотрел на друга.

— Я жрать внезапно захотел, да так, что едва ремень не начал грызть, — хмуро ответил Грубер. Он говорил вслух, потому что вместе с голодом его посетило другое чувство. — Снегирь, это чучело знает, что мы здесь. Все-таки элитники могут настраиваться на мое присутствие, но конкретно этот знает, что его именно я хочу навестить. Есть теория, даже бредовая, почему так происходит?

— Грубер, не тупи, — дверь машины приоткрылась и из нее выскользнула Зина. — Вы же с этим милашкой практически братья: вас связывает одна женщина — он ее любил и помнил, даже переродившись, а ты ее убил. Это, знаешь ли, и простых людей сближает, не говоря уже про твои практически интимные отношения с элитой. И не нужно было на меня наговаривать.

— Она всегда так с тобой говорила? — усмехнувшись спросил Снегирь.

— Угу, — Грубер попытался проанализировать тот клубок эмоций, который свился у него почему-то в районе солнечного сплетения — очередное новшество, которое появилось после того, как из его головы убралась Зина.

— Сочувствую тебе, старик, это ж как нужно было ее терпеть, — Снегирь покачал головой, получив за это злобный взгляд, от девушки. — Ты готов?

— Нет, — Грубер покачал головой, первым выскочил из-за машины и побежал к ближайшему дому, сильно пригибая при этом голову. Снегирь только выругался сквозь зубы с поспешил за ним. Зина, глядя на бегущих мужчин, поджала губы и, развернувшись, пошла другим путем к площади, который был гораздо короче, и на который она указала бы, если бы они догадались что-нибудь у нее спросить.