— … и ничем, — завершил Рендел. — Да, да, точно так: между чем-то и ничем. Вот к какому выводу мы пришли! — он снова уставился на синеватую субстанцию. Но все-таки какой бы ни была ее структура, это… кровь. Юсианская… К чертям! Но если действительно такая же, как та? И окажется, что они питают свои материалы кровью…
Я прервал его:
— Выяснится и другое, значительно более интересное для нас. А именно: что упомянутые материалы и сами юсы имеют общую, если не идентичную, плоть. И что их машины, которые, насколько мне известно, являются самоподпитывающимися, имеют телесную организацию, сходную с их организацией.
— Недавно и Ларсен высказывал подобное предположение, — Элия взяла резервуарчик с «кровью», подошла к одному из холодильников и положила его туда. Вернувшись к нам, продолжила:
— Не вижу ничего особенного в этом совпадении. Мы также делаем машины, заимствуя идеи у природы вокруг нас — у животных, растений. Ставим и бесконечное множество опытов для создания материалов с биологическими свойствами. Что же удивляться, что и юсы тоже? Но они на своей родной планете были единственными живыми существами и, естественно, идеи могли брать, только изучая самих себя. А позже, когда начали путешествовать на другие планеты, не встретились ни с какими высшими организмами, которые могли бы стать для них принципиально отличными, новыми моделями.
— Но к, большой их радости, вот уже десять лет, как положение совсем иное, — напомнил нам Рендел, злобно прищуриваясь на лежащего на столе юса. — И уже много земных организмов служат им… не только в качестве модели. Служим им и мы сами!
Существуют истины, с которыми никогда не примиришься, а только что изреченная была именно такой. Хотя и хорошо известная, она произвела на меня и Элию угнетающее впечатление и заставила нас также недоброжелательно взглянуть на юса. Впрочем, мы уже давно неотрывно смотрели на него, но он отозвался именно в этот момент — как будто уловил смысл наших взглядов или даже наши чувства, спонтанно вложенные в них. Его грудная складка начала растягиваться, как будто он решил наконец нарушить свое молчание. Рендел быстро сфокусировал на нем виброскоп и включил его вместе с многопоточным ультразвуковым сканером. На мониторах появилось множество сложных и совершенно непонятных мне цветных графиков, еще более усложнившихся, когда юс издал свое протяжное гудение.
— Так я и думал, — отрывисто сказал Рендел. — Голосовых связок и вообще разговорного аппарата, наподобие нашего, у них нет. «Разработали» его у некоторых своих представителей специально, чтобы разговаривать с нами!
— Подожди, подожди… — Элия протянула руку и профильтровала графики. Стала вглядываться в них. Удивление ее нарастало. — Да! — воскликнула она. — У них нет и костной системы!! Имеются только пустые пространства и недифференцированные ткани, в одинаковой степени отражающие волны…
Юс снова что-то прогудел, на этот раз — я уверен — «произнес» это старательно. Затем принял на столе особую полупрямую позу, более или менее соответствующую нашему представлению о сидении. Графики моментально сменились другими, и я сумел понять, что в сущности произошло — его тело среагировало на необходимость иметь внутреннюю опору и тут же ее создало! Образовало внутри себя «кости», необходимые именно для такой позы. А когда он снова опустился, они также «спустились», то есть уменьшили свою плотность и расширили свой объем за счет окружающих их пустых пространств… которые все же вряд ли были действительно пустыми. Как и ничто в субстанции «кровь» едва ли действительно было ничем…
Последующие движения юса окончательно убедили меня в том, что он сознательно делает усилия, чтобы показать нам свои телесные возможности. Да, он понимал, что они нас интересуют, и пытался доказать свою готовность добровольно продемонстрировать их нам. Послушный… Эта мысль мелькнула на мгновение и исчезла, оставив в моей душе смутное беспокойство. Но скоро исчезло и оно, и я целиком занялся ультразвуковыми отражениями, которые сопровождали каждую позу, которые одну за другой стал принимать Странный юс. Уже не было никаких сомнений: его «ткани» регулировали свою плотность избирательно, в зависимости от непрестанно меняющихся двигательных потребностей организма. Но логика подсказывала мне, что они могут откликаться соответствующим образом и на потребности иного рода. Так как они универсальный Выполняют самые разные функции — костей, мускулатуры, органов… жидкости. А может быть, обладают и способностью переходить в газообразное состояние. Или даже в плазменное?
— Вот в этом отношении Штейн был очень далек от истины, — реплика Редела относилась именно ко мне и в ней промелькнула совершенно неуместная в данном случае нотка торжества. — Эти твари не имеют ничего общего с растениями. Фактически, у них нет ничего общего ни с одним земным созданием. И даже ни с одним известным нам веществом!
— Нет у этого юса и именно в данный конкретный момент, — уточнил я. — В другие моменты, может быть, и имелось. Когда это было ему необходимо. К тому же и Штейн никогда не упоминал о вещественном сходстве, а говорил — только об определенных аналогиях в способе существования.
Элия со вздохом отвернулась от юса. Посмотрела на меня измученным и одновременно зовущим взглядом, смысл которого я не смог понять.
— Он совсем не сумасшедший! — в ее голосе прозвучала мука. — Наоборот, у него есть ум. — В месте, которое мы все еще не обнаружили. — Рендел огорченно махнул рукой. — Но надеемся, что рентген покажет нам, чем они рассуждают… По крайней мере, их мозг должен быть чем-то дифференцированным, так ведь? Если исключить вариант, что у них вообще нет мозга.
— Или если все в них является мозгом, — вклинился я. Рендел засмеялся, как будто сказанное мной принял за шутку. А может, я действительно пошутил? Не знаю.
— Э, что там происходит? — вновь включился он, но обращался уже только к Элии. — Не вижу причин для твоего уныния. Наши шансы добраться до того, что ищем, все же гораздо больше, чем у Ларсена. Да, негуманоиды действительно вложили в свои машины чрезвычайно много самих себя. Но, к нашему счастью, не сумели усовершенствовать самих себя так, как свои машины. Иначе у них не было. бы необходимости ни в скафандрах, ни в разных «органах для взаимопомощи».
Внезапно прекратив движения. Странный юс застыл на столе в состоянии отвратительной бесформенности. Издал тихий свистящий звук, и его контурная бахрома постепенно опала. Элия нервным движением отодвинула хирургический столик, а Рендел отошел к шкафам, смонтированным на противоположной стене. Вскоре вернулся с дистанционным пультом управления и нажал одну из его кнопок. Стол поднялся вверх — его ножки удлинились, заканчиваясь теперь двухрядными металлическими роликами. От страха или от неожиданности, а скорее всего, и от того, и от другого, юс быстро разогнул верхние конечности. Мне показалось, что он хочет вытянуть их вперед, но вместо этого он как-то неуклюже убрал их в боковые складки своего торса. Напряженно наблюдая за ним, Рендел присел на корточки перед дополнительным столиком и ощупью разблокировал его колесики. Выпрямился, нетерпеливо махнул Элии, и она отодвинула в сторону некоторые приборы, чтобы расчистить путь. Затем Рендел снова направил дистанционный пульт к столу с юсом, подтолкнул стол вперед и повлек за ним и столик на колесах. Картину происходящего можно было назвать комичной, есл! не нелепой.
Так или иначе, маневрируя, Рендел сумел вкатить стол в рентгеновскую камеру. Не входя внутрь, настроил лучевую трубу и тщательно закрыл шлюз. Подошел к нам. Элия вызвала на мониторе «обыкновенный» образ юса. Убедилась, что с ним все в порядке, в том смысле, что он продолжает стоять смирно, и тогда набрала команды на клавиатуре соседнего монитора, на экране которого не было, однако, никакого изображения. Я не понимал, что происходит, но по выражению лиц Элии и Рендела легко уловил, что оно очень нежелательно. Прошла почти минута в молчаливом ожидании, нарушаемом лишь едва слышным гудением компьютерных дисков и видеокамер, равнодушно запечатлевающих то, чего в сущности не происходило, и что, я уже чувствовал, будет очередным научно-исследовательским провалом.
— Не-е-е, — протянула Элия, — это невозможно. Абсурдно!