– Прежде чем ты уедешь, Джессика, скажи мне – это мальчик?
В ответ она молча поиграла его темными волосами, но отвернулась, желая быть рядом с ним, но боясь, что может непроизвольно слишком многое ему открыть.
– Я не позволила доктору Юэху провести анализ, мой герцог. Община Сестер не допускает таких вещей.
Серые глаза Лето затуманились дымкой, он принялся укорять Джессику:
– Не надо говорить таких вещей, ведь ты же Сестра Бене Гессерит. Ты сознательно забеременела после смерти Виктора, и я не могу словами выразить свою благодарность.
Лицо его смягчилось от любви, которую он редко выказывал в присутствии окружающих. Она неуверенно придвинулась к нему, но Лето настаивал на ответе:
– Значит, это сын? Ты же знаешь, правда?
Ноги Джессики стали ватными, и она уселась на корзину. Она отвела взгляд, но не смогла солгать.
– Я не могу сказать вам этого, мой герцог.
Лето отшатнулся, его приподнятое настроение улетучилось.
– Ты не скажешь, потому что не знаешь ответа, или не скажешь, потому что не хочешь говорить по каким-то тайным соображениям?
Не желая попасть в ловушку, она посмотрела на герцога своими ясными зелеными глазами.
– Я не могу этого сказать, мой герцог, и прошу не задавать мне больше этот вопрос.
Взяв в руку открытую бутылку, она налила вино в бокал Лето, но он не стал пить.
Отвернувшись от наложницы, Лето оцепенел.
– Хорошо, я подумал, и не стану задавать вопросы. Если родится мальчик, то я назову его Паулем в честь отца.
Джессика церемонно отпила глоток из своего бокала. Несмотря на неудобство, она от души надеялась, что какой-нибудь слуга заглянет в кладовую и прервет эту тягостную сцену.
– Это ваше решение, мой герцог. Я никогда не видела Пауля Атрейдеса и знаю о нем только то, что вы мне рассказывали.
– Мой отец был великим человеком. Народ Каладана любил его.
– Я нисколько не сомневаюсь в этом. – Она огляделась, подняла с пола одежду и начала одеваться. – Но он был… груб и неотесан. Я не согласна со многими вещами, которым он научил тебя. Лично я предпочла бы другое имя.