Он понял, что всё, что хотел ему сказать ширээтэ Цэрин, он уже услышал. И, допив свой чай, Юрий с поклоном вышел.
Тинджол также не задал Юрию ни одного вопроса. Он просто отвёл его в свободную келью, расположенную недалеко от его, и принёс ему тонкий матрас, грубое одеяло и поношенную монашескую кашаи — тогу. А затем, улыбнувшись, с поклоном вышел.
Полежав немного на своём матрасике, Юрий облачился в выцветшую оранжевую кашаи — символ начального Духовного Пути, и вышел наружу. Из своего дома.
Территория дацана была обширна и ухожена. Везде росли невысокие деревца, цветущие кусты и блеклые горные цветы. Очевидно, их поливом никто не занимался — воды в высокогорном дацане было мало. Дома и пагоды сияли белизной побелки и радовали ярким орнаментом, хотя и не могли похвалиться строгостью линий. Всё было сделано из грубого камня и глины, украшено примитивными рисунками красных, охровых и синих цветов. Молитвенные барабаны стояли строем на краю уступа, будто строгие монахи, ждущие добрых дел и хоть малейших движений к спасению Души. Ото всего этого веяло такой чистотой и любовью, так что казалось — красивее этого дацана нет ничего на свете. За каменным ограждением далеко за горизонт уходили суровые заснеженные вершины. В небе, среди облаков, гордо парил орёл. Утренний ветер с гор пробирал до самых костей. Тут Юрий услышал со стороны низкого и длинного здания заунывное хоровое пение мантр, сопровождаемое бряканьем барабанов и звоном колокольчиков. Оно очень гармонировало с окружающим пейзажем и в то же время уводило куда-то ввысь. Может даже выше полёта орла…
Юрий быстро вошёл в это здание, сел на свободный коврик в одном их рядов братии, расположившихся вокруг Цэрина, сидящего на возвышении, и мгновенно влился в общее пение мантр и строк из сутр.
Ему показалось, что он провёл в этом дацане всю свою жизнь. А Москва, Контора, Елисеев, блондин Альберт и всё прочее ему только приснилось. И что так теперь будет всегда…
Часть 5
13. Файяз и Тийа
Имя Файяз переводится как — артистичный, и оно очень подходило старшему брату Индиры.
Высокий, стройный и живой, он был очень похож на Ананду. В любой компании Файяз был заводилой, а в танцах не знал устали. Поэтому он считался душой любой компании, а от девушек, которые сами липли к нему, не знал отбоя. Подруг у него было великое множество, как и друзей. Впрочем, человек умудрённый, сказал бы, что это скорее дружки-подружки, обожающие деньги и лёгкое времяпрепровождение.
Но по-настоящему Файязу нравилась только Тийа, любимая подруга сестры Индиры. Если б Тийа только поманила его своим изящным мизинчиком, он вмиг бы оставил привычки сноба и дамского баловня и делал бы только то, что прикажет она. Но Тийа не воспринимала его всерьёз, относясь как с их с Индирой общему неразумному брату. Что Файяза невероятно бесило. Как знать — если б при первом их знакомстве Тийа, как все девчонки, стала строить ему глазки, он, возможно, даже не обратил бы на неё внимания. Хотя эта девушка и сияла истинной индийской красотой — большие глаза, длинные волосы, роскошная фигура — истинная Лакшми или Шакти, но она была не в его вкусе. В наше время такая внешность уже не была модной. Большим спросом среди его сверстников пользовались длинноногие худышки с повадками плохих девчонок. Более похожие на европеек, что ли. Да ещё эта занудная правильность Тийи, её зацикленность на учёбе и профессии врача… Прямо синий чулок какой-то! Как будто без её участия в исцелении страждущих эта планета рухнет. Никаких тебе кафе, дискотек и весёлых развлечений, только учёба и иногда невинный чай с подругами. И зачем же она ему сдалась, эта Тийа? Столько девчонок вздыхают о нём. Однако Файяз ничего не мог с собой поделать. Он влюбился, втюхался, втрескался, вляпался в Тийю до полного оглупления и очуманения. И практически терял последний разум, встречая Тийю в своём доме, и не сводил с неё глаз. На большее — хотя бы на попытку добиться встречи наедине — у него не хватало Духа. Да и на её согласие на встречу у него не было никаких надежд. Он же просто становился идиотом, не умея связать трёх слов, взглянув ей в глаза.
— А, золотая молодёжь! — так или примерно в этом роде небрежно приветствовала его Тийа. — Всё прожигаешь свою жизнь, крутой мальчик? Из института ещё не выгнали?
И только он собирался с духом, чтобы ответить ей что-нибудь весёлое и оригинальное — в своём обычном стиле, как Тийа, помахав ему рукой, открывала дверь в комнату сестры.
— Я не крутой! И меня ещё не выгнали! — лепетал он ей вслед и злился ещё больше, потому что понимал, что смешон сейчас.
— Жаль! Это ещё не поздно исправить, малыш! Спеши жить весело, пока твои мосты через Ганг не рухнули! — доносилось из-за двери, и та со стуком захлопывалась.
Всё присущие Файязу остроумие и находчивость в её присутствии почему-то напрочь улетучивалось. И он мог только хлопать глазами, пожирая её растерянным взглядом. И ругать себя за тупость и косноязычие. И так второй год. Скорее всего, она даже не догадывалась о его чувствах и просто не замечала его. Но Файяз приходил в ужас лишь от одной мысли, что ему необходимо, наконец-то, признаться Тийи, что он… Впрочем, это неважно! То, что она могла сказать ему в ответ, он даже помыслить не хотел.
Но сердцу не прикажешь.
Вот и сегодня, лишь только Ананда намекнула в разговоре по телефону, что у них на обеде будет присутствовать Тийа, как он тут же свинтил домой. А ведь намечался поход в один неплохой ресторанчик со всей их обычной весёлой компанией, запланированный ещё на лекции.
Когда он ураганом ворвался в дом, Ананда лишь понимающе взглянула на него и дипломатично сказала:
— О, как ты сегодня вовремя! У нас сегодня будет на обед твой любимый палак панир.
ebooksa