В нём, от имени возмущённых родителей-доброжелателей из десятого "а" класса, Вася описал безобразия, якобы творимые в школе этими двоими скрытыми диссидентами — слово это специально заучил — Машей Петровой и Сашей Никитиным. И подробно изложил их высказывания, — переписанные из одной газеты, — содержащие презрение к великим ценностям социалистического строя, к родной коммунистической партии и к мудрому советскому правительству. И всё это высказывали невинным и не укреплённым ещё твёрдым умом сверстникам, детям данных доброжелательных родителей, хотящих защитить их от разложения и западной заразы, и спасти заблудших Машу и Сашу. Поведал Вася в письме также о полном моральном разложении этой циничной парочки. И об их многолетней ранней половой связи, практикуемые этой парой приёмах индусской камасутры, которыми, мол, Саша цинично делится с одноклассниками. И всё это безобразие, мол, происходит в советской школе — в классах и подсобках — между отличницей и скрытой проституткой Машей Петровой и хорошистом, но аморальным типом, нагло попирающим устои и ценности социалистического строя, Сашей Никитиным. Позор таким комсомольцам!
Вася очень долго потел надо всеми этими заумными оборотами, но справился.
Также "родители-доброжелатели" указали в своём письме на вопиющее бездействие классной руководительницы этих разложенцев — Валентины Ивановны Коржаковой. В просторечии — Ванны. Давно знающей о постыдной физической связи Маши и Саши, но никак не реагирующей на их аморальное поведение. Мало того — она одобряет их антиобщественные взгляды на социализм и коммунизм. А скрывает она это безобразие от общественности из-за сговора с родителями Маши, занимающими немалые посты в главке. А также — из-за подкупа с их стороны. И намекнул на золотые серёжки и кулон, которые она недавно приобрела. А за какие деньги, товарищи, несложно догадаться.
А в конце — приписка. Мол, для надлежащего реагирования и принятия мер, эта самая группа доброжелателей направила такие же письма в наше строгое районо и родной, отзывчивый на критику, райком нашей коммунистической партии.
К слову сказать, Вася считал, что их классной, Ванне, — так её и эдак, — досталось в его письме поделом. Она уже его замучила вконец своими нотациями из-за его разгильдяйства и невнимания к её предмету. Мол, теоремы не учишь, уроки не делаешь, хулиганишь. Подумаешь важность какая — математика! Будет знать, зануда, как ему нервы трепать!
Книжку по камасутре Вася, конечно же, специально подкинул недавно Саше в парту. Как будто кто-то случайно её там забыл. Тот, открыв эту книжку, обалдел от восторга. Даже Машке её по секрету показал — наиболее приличные страницы. Но она тут же велела ему немедленно выкинуть эту пакость. А Саша, конечно же, и, не подумав это сделать — отнёс книжицу домой.
Где её потом и нашли проверяющие люди из органов, ведущие досмотр улик по этому громкому делу. А книжка была красивая, дорогая. Вася её на толчке купил за бешеные деньги. Которые он, кстати, свистнул из карманов своего подвыпившего отца — половину его слесарской зарплаты взял. Мать потом весь месяц отца пилила за его, якобы, потерю и суп им варила совсем без мяса. А ведь Вася мог бы и себе эту книжку оставить. Занятная. И суп есть нормальный.
Но для торжества справедливости ему ничего было не жалко.
***
Вася никогда не думал, что набор пакостных слов, получивших входящий канцелярский номер, имеют в нашем государстве такую силу. Потому что то, что произошло в результате его анонимки, поразило его до икотки. И было похоже на свистнувший рядом карающий меч, снявший без разбора несколько голов и оставивший после себя дымящиеся руины.
На Сашу Никитина и Машу Петрову было заведено громкое политическое дело, о котором даже писали потом в газетах. "Заговор диссидентов в школе", "Гнездо цинизма", "Сеем плевелы", - гласили заголовки. — "Куда смотрит учитель?" В результате все фигуранты дела — учительница математики и классный руководитель десятого "а" класса Валентина Ивановна Коржакова, родители Маши, работники главка — Иван Анатольевич и Анна Степановна Петровы, несовершеннолетние десятиклассники Саша Никитин и Маша Петрова — получили солидные сроки по политическим и прочим статьям. Директора этой московской школы сняли с должности за ротозейство и отсутствие должной воспитательной работы среди подрастающего поколения. Припомнили ему также историю о ранней беременности одной из учениц, замятую пару лет назад. И отправили его на пенсию. А могли и срок дать. Директора спас только статус Заслуженного и обширный инфаркт, а то б и он загремел на Колыму.
Вася поначалу не мог понять — причём тут Машкины родители? Но, как оказалось, у них дома нашли некие диссидентские книги запрещённых авторов: Есенина, Пастернака, Мандельштама, Ахматовой, Заболоцкого, Хармса, Бабеля. Да много ещё писак, всех Вася и не запомнил. "И чего они всё пишут? — удивлялся школьник Вася Аникин. — И этих-то книг — читать, не перечитать. Вот бы ещё всех писак, что в школьной программе по литературе учат, запретили бы. Он ни одной книжки не прочитал. А кому это нужно?"
В главке, как оказалось, на Машкиных родителей — Ивана Анатольевича и Анну Степановну Петровых, накопали такую гору компромата, что получалось, будто они фактически пытались развалить всю экономику Союза. Начальника главка, за соучастие, тоже отправили в лагеря. Замов выслали на поселение.
***
Вася, конечно, тоже участвовал в этом громком процессе. Давал свидетельские показания на следствии и в суде. Кроме него в школе желающих больше не нашлось. Но он и один справился — так красочно описывал отвратительный роман своих одноклассников и их гнилые выказывания в адрес светлого социалистического строя и родной коммунистической партии, что этого хватило. Предъявил он на суде и ещё одну запрещённую книжку — "Мастер и Маргарита" Михаила Булгакова. Которую ему, якобы, дал почитать Саша Никитин. На самом же деле Вася купил её за свои деньги на той же толкучке. Сам не читал — чего мозги засорять всякой белибердой? Полистал — мура ведь. Кот какой-то говорящий, поэты недорезанные. Но услышал, что она запрещена, потому и купил — чтобы уж Сашка точно не отвертелся.
Вася хорошо запомнил тот Сашкин взгляд из-за решётки на суде. Недоумевающий и брезгливый. Будто на крысу смотрел. Гад такой! И за это он возненавидел его ещё больше. Да кто он теперь такой? Вша камерная! Ещё и осуждает порядочных людей!
И добавил ещё кое-что сверх своих прежних свидетельских показаний:
— Никитин сказал мне, что у него ещё много таких вот книжек припрятано.
— Где он их распространял? Среди сверстников? — спросил судья сурово.
— Да. Он говорил: "Пусть читают и знают, как наш народ угнетён".
ebooksa