Пасынки Вселенной. История будущего. Книга 2

– Я? Пока у меня нет никаких планов… – Потом подумал и повернулся к своему другу. – Знаешь, Линялый, а пойду-ка я, пожалуй, на эту самую психологическую переориентацию… Раз ты снаружи…

– Думаю, в этом не будет необходимости, – вмешался генерал.

– Не будет? Почему, сэр?

– Вы уже излечились сами. Возможно, вы и не знали, но вас проверяли четыре психотехника. И я с удовольствием сообщаю, что статус свободного гражданина будет вам возвращен, если, конечно, вы этого пожелаете.

Генерал и капитан Рэндел-Линялый тактично решили, что на этом пора кончать. Рэндел вместе со своим другом вернулись в лазарет. Дейв требовал немедленного ответа сразу на тысячу вопросов:

– Линялый, ты же наверняка прибыл сюда еще до меня?

– За день или за два.

– Значит, все, что я делал, было впустую?

– Я бы так не сказал, – ответил Рэндел. – Я ведь мог и не прорваться. А уж если по правде, то многое знали и до нас. Там же был не один я… Во всяком случае, – продолжал он, меняя тему, – теперь, когда ты уже здесь, надо бы тебе подыскать подходящее занятие.

– Мне? Рано пока об этом говорить. Во всяком случае, классической литературой я больше заниматься не стану, это точно… Вот если бы я не был таким тупым в математике, то можно было бы подумать насчет межпланетных…

– Ладно, вечером об этом поговорим, – предложил Линялый, посмотрев на свой хроно. – Сейчас мне пора бежать. Я заскочу попозже, сходим вместе в столовку.

И он выскользнул в дверь с непостижимой для Маккиннона быстротой, напомнившей ему воровскую малину в Ковентри. Дейв поглядел ему вслед и неожиданно крикнул:

– Эй! Линялый! А не мог бы и я поступить в секретную…

Но Линялого уже не было, и Маккиннону пришлось задать этот вопрос себе самому.

Комментарий

Ко времени написания «Ковентри» – январь 1940 года – Хайнлайн уже не был новичком. Он написал дюжину рассказов и продал пять-шесть из них Джону Кэмпбеллу в «Astounding». Все это были рассказы из «Истории будущего». Даже тот, который был продан Фреду Полу в «Astonishing» («Да будет свет!», и он относился к истории будущего). Оставим открытым вопрос, чего на этот момент в нем было больше – писательского мастерства или умения угадывать желания редактора; сам Хайнлайн считал, что «пристрелялся» к Кэмпбеллу (выражение из лексикона наводчика орудия ВМФ его дней) и сможет и дальше продавать ему свои рассказы – по крайней мере те, что относятся к истории будущего.

Хайнлайн собирал заметки для истории Ковентри довольно долго. В романе «Нам, живущим» главный герой в какой-то момент решал пройти терапевтическое лечение – семантическую переориентацию. Теперь Хайнлайн хотел показать альтернативный вариант: через что мог бы пройти Перри, если бы отказался от переориентации и отверг социалистическую утопию, описанную в книге. И для этого у него уже была готовая концепция «открытой тюрьмы», которую Г. Дж. Уэллс изобразил в «Современной утопии». Своих неисправимых отщепенцев Уэллс отправлял на острова, но Хайнлайн в произведении, предназначенном для «Astounding», мог изобразить высокотехнологичное электронное ограждение и резервацию для тех, кто не принял Ковенант Второй американской революции, – в их число, естественно, вошли бы старые теократы и все, кто психологически не вписывался в Америку Ковенанта по причине личной развращенности или фашистского вкуса к власти. Несколькими годами ранее Эд Гамильтон написал историю, основанную на той же идее, и Хайнлайн позаимствовал некоторые понравившиеся ему фрагменты из рассказа Гамильтона (сточив серийные номера), когда писал, переписывал и перерабатывал свои основные идеи. Законченная история весьма отличалась от его первоначальных рабочих планов, она стала стройнее, жестче и приобрела удивительный груз литературных отсылок.

Большинство людей при чтении новеллы легко улавливают часть темы, которую Хайнлайн закладывал в эту историю; практически все, кто когда-либо комментировал «Ковентри», упомянули о «взаимозависимости» (и это вполне понятно: в самом начале повествования есть откровенная лекция о взаимозависимости, и, очевидно, Хайнлайн прокомментировал эту же тему в рассказе «Дороги должны катиться», который только что продал Кэмпбеллу). Но социальная взаимозависимость – лишь часть более обширной темы: неспособность эффективно сотрудничать с людьми – это личная проблема, которую Маккиннон должен преодолеть, чтобы излечиться и вернуться в лоно Ковенанта, преодолеть в том числе посредством процесса семантической переориентации. Маккиннону не довелось получить помощь того уровня, какая была оказана Перри в «Нам, живущим». Есть намеки на терапевтическую помощь, которую ему могли оказать Линялый Мэйги и Персефона, но, поскольку главный его порок – заблуждения старого доброго доковенантного атомистического индивидуализма, он должен сам проделать всю необходимую работу над собой. Сюжет движется от отказа от Ковенанта к воссоединению с обществом Ковенанта, и метод, который применяет Маккиннон, самовосстановление, позволяет куда глубже и детальней взглянуть на процесс семантической переориентации, чем это удалось Хайнлайну в «Нам, живущим».

Он придумал для этой истории гениальный трюк, который сделал «Ковентри» настолько нешаблонной вещью, насколько это вообще возможно: на самом деле центральная фигура этой истории – не Маккиннон, «он всего лишь хор для Линялого Мэйги», говорил Хайнлайн в своем интервью Леону Стоверу. Под этим он подразумевал, что функция Маккиннона в новелле та же, что у хора в греческой трагедии, – он проливает свет на Линялого Мэйги / капитана Рэндела. И действительно, с Линялым Мэйги связан полный набор сюжетных элементов типичной героической истории, и это то, чего нет у Маккиннона. Именно Мэйги должен отказаться от своей личности – и даже от своего имени, – чтобы спуститься в кошмарный мир Ковентри, а когда он осознает, что его миссия требует вернуться с докладом в мир Ковенанта, его личность и имя возвращаются. В сравнении с Мэйги, сюжетная линия Маккиннона искривлена: он не терял свою личность; он взял ее с собой в Ковентри; его приключение было лишь исполнением желания, которое он лелеял в своей душе. Маккиннон теряет свою личность в тот момент, когда излечивается от своего безумия, и потеря личности – это то, что позволяет ему вернуться к Ковенанту через символическое крещение в реке, которая отделяет Ковенант от Ковентри. Он сам является тем посланием, которое должен доставить.

Какой же удивительно не похожей на обычный палп-фикшн была «Ковентри»! Повесть могла быть написана только для «Astounding» Джона Кэмпбелла в год, когда все изменилось для научной фантастики.