– Что вы хотите этим сказать? – Грабовский пристально уставился в глаза профессора.
Не умеющий лгать инопланетянин отвел взгляд:
– Он пропал. Бесследно исчез спустя день после выхода репортажа.
Глава 23
Жерес не мог оторвать свой обеспокоенный взгляд от Катрин. Ее прекрасное тело, путаясь в скомканных простынях, дико извивалось. Находясь в плену жуткого ночного кошмара, женщина тихо стонала. Она звала Кристиана и пыталась вырваться из стальных объятий невидимых жестоких рук. Сегодняшний припадок четвертый. Четвертый за две недели пребывания на Эктегусе. Кэт снова тряслась в лихорадке, хотя Дэя и утверждала, что все позади и новых приступов не будет.
– Увеличить освещение на три единицы, – майор отдал приказ почти шепотом.
Бытовая сервисная система послушно заменила полумрак на бледное сияние раннего рассвета. Жерес легко соскользнул с кровати. Бесшумно ступая босыми ногами, он метнулся к стенному шкафу. Майор распахнул дверцу и негнущимися пальцами извлек оттуда портативный инъектор. В контейнере аппарата фосфоресцировала голубая прозрачная жидкость.
– Потерпи, родная, – прошептал Кристиан, прижимая сопло инъектора к шее Катрин, – сейчас все пройдет.
Он нажал на спуск. Лёгкое шипение оповестило о том, что ионный поток, увлекая за собой молекулы транквилизатора, вонзился в шейные ткани. Ток крови помчал препарат к мозгу, неся спасительное избавление измученному телу.
«Сильная штука! – Кристиан глянул на зажатый в руке инъектор. – Но так не может продолжаться вечно! Что-то творится с Катрин. Я не могу сидеть сложа руки и смотреть на ее страдания».
Переполненный решимостью Жерес сгреб с пола свою униформу. Одевшись, майор глянул на часы. Стрелки на его любимом «Лотусе» показывали полночь. Как можно тише он выбрался из своей каюты. Вокруг ни души. Шаги Жереса были единственным звуком, который гулким эхом разносился по главному вестибюлю «Райдхана».
Дэя, конечно, еще не спит. Биоритмы лурийцев значительно отличаются от наших, поэтому есть шанс застать ее в лаборатории. Кристиан быстрым шагом направился в центральную зону крепости, туда, где по его приказу техники Фалека оборудовали ряд научно-исследовательских лабораторий. Преодолев двести метров крученых коридоров, он оказался перед дверью с индексом «Н-18» и грозной надписью «Зона повышенной биохимической опасности». Жерес приложил ладонь к панели идентификатора, но неожиданно получил отказ в доступе. Справочное табло загорелось красной надписью «СТОП».
– Что за новости? – Ущемленное самолюбие первого лица заставило майора немедленно включить коммуникатор. – Центральная, связь с доктором Дэей, живо, черт побери!
На автоматическую коммуникационную систему крепкие выражения не произвели никакого впечатления. Майору пришлось ждать целых две минуты, прежде чем знакомый мелодичный голос ответил:
– Слушаю вас, господин майор.
– Дэя, у меня к вам срочное дело, но я как болван торчу перед закрытыми дверями вашей лаборатории, – в голосе Жереса сквозило раздражение.
Ответом лурийки стал лёгкий щелчок магнитного замка, вслед за которым табло идентификатора подмигнуло майору зеленым огоньком. Оказавшись внутри, Жерес с некоторым недоумением столкнулся глазами с Грабовским. Лейтенант сидел прямо на лабораторном столе и невинно шнуровал ботинки. Завидев командира, он соскочил на пол и отдал честь.
– Я что не вовремя? – Майор перевел взгляд на Дэю.
– Честно говоря, не совсем, – со свойственной инопланетянам прямотой призналась доктор. – Но думаю, что вы не ради праздного любопытства заглянули сюда в столь поздний час.
Дэя старалась говорить спокойно и ровно, хотя учащенное дыхание и экзотическое зелено-малиновое свечение орнамента на ее коже выдавали остаточные признаки недавнего сильного возбуждения. За все время их знакомства Кристиан впервые наблюдал такое буйство цветов и оттенков. Эффект усиливался эротичностью женского тела. В легком, предельно открытом комбинезоне оно более чем когда-либо демонстрировало сказочное мастерство лурийских художников. Возможно, при других обстоятельствах майор подольше задержал бы взгляд на таком буйстве форм и красок, однако сейчас было не до этого. Тревога за Катрин не давала ему покоя.