Ну, думаю, это уже хуже, соображалка у девчонки от всех волнений совсем плохо работать стала. Но не стал орать: стою, думаю, как убедить ее глупостей не делать.
А она вдруг снова приседает и шепотом кричит:
— Вот рохля! Дура! Не вижу ничего вокруг! В одно уперлась, как баран, в Трущобу эту! — И мне: — Люка! Беги! Копы сейчас из станции выходить будут! Они сюда от метрополии по тоннелям шли! Меня искали! — И за голову хватается: — Боже мой! Сколько они этих несчастных в наручники заковали!
— Кого, психов? — спрашиваю глупо. Ну, кого, кроме них, в тоннелях копы еще могли встретить? Только этих, сумасшедших. А раз полиция делает плановую зачистку, то арестовывает всех, кто под руку попадется. И всех несчастных, которые в метро по норам расползтись не успели, сейчас к станции ведут.
Но дело-то не в психах — дело в Антарес!
Я подскакиваю к ней и хватаю за плечи:
— Бежим, дурочка! Бежим! Из Трущоб бронетранспортеры едут, из-под земли сейчас киберы вылезут! Бежим на свалку — там спрячемся!
А она глаза зажмурила — из-под ресниц слезы капают — и головой сильно-сильно мотает:
— Нет, Люка! Нет! Я не пойду! Не знаю почему — не пойду! Мне людей этих, ума лишенных, жалко, и ребят твоих, они хорошие!
— Так ты спасешь их, что ли, дура?! — надрываюсь я. — Т е б я здесь ищут! И тебя потрошить потом будут в трансплантационном центре. А ребят и психов отпустят на все четыре стороны — кому они нужны!
Так я и не узнал, смог бы ее увести или нет. Не узнал. Потому что слышу — за спиной гвалт страшный поднимается, плач и визг. Оборачиваюсь — мама моя! Из-под земли по станционной лестнице наверх ряды психов карабкаются, ряд за рядом, ряд за рядом, и нет им конца, и все эти сумасшедшие — в наручниках! Руки к небу вздевают, визжат, рыдают, балаболят что-то свое, возмущенное, и оглядываются испуганно. И тут из темной дыры выхода из метро раздаются громкие приказы — грубые человеческие голоса орут и рев киберов их перекрывает:
— Поспешай! Держаться строго по четыре в ряду! Быстрее, придурки!
Психи на пустырь вылазят, наручниками звенят, глазами моргают, мимо проходят, на нас с Антарес смотрят. А мы с ней, как завороженные, — мимо них глядим, вниз, на лестницу. Ждем, значит, когда полицейские из метро появятся.
Ладно, там, Антарес, думаю, застыла. Она, похоже, смерти ищет. А я то что здесь делаю? Но — не отхожу от нее. Потому что вдруг понимаю одну простую вещь: раз уж я за ней сюда пришел и раз спасти ее не смог, значит, вместе с ней до конца все выхлебаю. И такая меня вдруг злоба на копов взяла, на жизнь эту нашу, растреклятую, грязную, нищую, бессильную, которая волей Метрополии и тупой силой этих баранов в погонах держится, — передать не могу!
Последний ряд пленных ступил из темноты подземелья на ступеньки лестницы. И тут из метро киберы показались. Сразу пятеро: они, как психи, в ряд шли. А за ними стали на свет и полицейские вылазить. Этих было не меньше, чем сумасшедших в наручниках, — целая куча мордоворотов в синих касках и с лазерными пистолетами в руках на лестницу вывалила.
А мы с Антарес стоим, как идиоты. Наши, «станционные», психи, давно уже разбежались, арестованнные — колоннами в сторону Трущобы прошли. А мы — стоим!
Ну, конечно, все и произошло так, как должно было произойти. Поднимает один из киберов металлическую башку, фиксирует на нас окуляры, останавливается на мгновение, а потом выдает. Бесстрастным таким голосом, но зато очень громко:
— Это объявленные в поиск Антарес Беар Лилит, 16 лет, незаконнорожденная подданая Метрополии! И Люка Капур, 20 лет, житель Трущобы, имеет в молодежной среде кличку Бур!
Мордовороты в голубых касках высунулись вперед, вылупились на нас, а потом как заорут киберам:
— Взять их!
ebooksa