Властитель мира

– Согласен, вот только в тот день, когда ты отколол свой номер в прачечных, исчезли еще трое бесшипников, и тоже наладчики.

Дергающая боль в локте отдавалась в плечо, но Танкред едва замечал ее – настолько важны были последствия того, что обнаружил Альберик.

– И никто не подал жалобу? – спросил он. – Никто не начал их искать?

– Все были холостяками и не имели никаких родных.

– Без исключения?

– Без исключения.

Речь уже шла не о простых махинациях или заговорах. Теперь, возможно, встал вопрос об убийствах.

– Что-то многовато совпадений.

– Я тебя за язык не тянул, – согласился Альберик. – Коллеги последних исчезнувших забеспокоились и обратились к начальству. Им посоветовали заниматься своими делами и сказали, что тех просто перевели в другую часть «Святого Михаила». Этот корабль такой огромный, что никто никогда не пойдет проверять.

– То есть бедолаг принудительно привлекли к работам по перемещению тайника нашего призрака, а потом ликвидировали. Так?

– Все сходится.

Танкред не поднимал глаз.

– До сегодняшнего несчастного случая я бы, конечно, не поверил. Но теперь я знаю, что они способны на все. – Подняв голову, он увидел Энгельберта, который ждал его чуть в стороне, неодобрительно поглядывая на них. – Я должен тебя оставить, – сказал он Альберику. – Мне нужно к Льето в госпиталь. Вернемся к этому чуть позже.

Они пожали друг другу руки, и Альберик шепнул:

– Надеюсь, твой друг скоро поправится.

На «Святом Михаиле» было семь госпиталей. С серьезными травмами направляли в самый крупный из них, «Сентраль-Шарите». Туда, в отделение скорой помощи, несколько часов назад привезли Льето.

Вот уже полчаса Танкред и Энгельберт ждали разрешения повидать Льето. Один из них сидел на неудобном стуле в зале ожидания, другой расхаживал туда-сюда. За все время поездки до госпиталя Энгельберт не разжимал губ, и, конечно же, Танкред воспринимал это как молчаливый укор. Его задевало такое поведение, но мучительное чувство вины мешало это показать.

Наконец пришла медсестра, чтобы проводить их в палату раненого. Они двинулись следом за ней по лабиринту коридоров и операционных, переполненному вечно спешащими медтехниками и слоняющимися между палатами выздоравливающими.

– Палата пятьсот семь Б, пациент Льето Турнэ, – объявила в конце концов медсестра, останавливаясь перед дверью. – У вас пять минут, господа.

Льето лежал на ложементе клеточного восстановления. Он был обнажен, так что все повреждения оказались на виду. Лицо Энгельберта исказилось, когда он осознал, в каком состоянии находится его брат. По всей правой стороне от бедра до подмышки шли глубокие рваные раны, нанесенные деревянными щепами, по краям их наливались фиолетовые кровоподтеки, и без труда угадывались сломанные ребра, на несколько сантиметров впечатанные глубоко внутрь. Вокруг его тела выныривали из густой пены восстановительного ложемента сотни похожих на длинные прозрачные ресницы нанохирургических волокон, чтобы проникнуть непосредственно в плоть, питая ткани запрограммированными на исправление повреждений искусственными микроорганизмами.