Проступившая щетина оттеняла его щеки, подчеркивая лежащую на лице печать усталости. Танкред готов был поспорить, что дознаватель как раз закончил рабочий день, когда его вызвали сюда.
– Я буду вести это дело. Прежде всего должен сказать, что сочувствую вашему горю и выражаю искренние соболезнования.
Сидящий в сторонке с тех пор, как научная полиция приступила к следственным мероприятиям, Льето вместо ответа просто кивнул. При помощи нейронного зонда врач проверил его состояние, чтобы удостовериться в отсутствии угрозы посттравматического шока. Сейчас он казался спокойным и неподвижно сидел, глядя прямо перед собой. Разумеется, Танкред и Энгельберт не оставляли его.
– Сожалею, что беспокою вас в такой момент, – снова заговорил Данон, – но мне необходимо задать вам несколько вопросов.
Льето повернул голову и посмотрел на него, как если бы только сейчас осознал присутствие дознавателя. А затем кивнул в знак согласия.
– Хорошо. Прежде всего я должен спросить, какие отношения связывали вас с мадемуазель Манси.
– Мы собирались пожениться, – едва слышно ответил Льето.
Дознаватель записывал разговор на служебный мессенджер. В отличие от гражданских аналогов, его файлы принимались как вещественные доказательства в суде.
– Она здесь работала, верно?
– Да, занималась прачечным хозяйством.
– И у вас на вечер здесь было назначено свидание?
– Да.
– Придя, вы обнаружили ее в таком виде?
– Да.
– Вы прикасались к чему-нибудь? Перемещали предметы или тело?
– Нет, ничего.
– Вы ни с кем не встретились, когда шли сюда? Или, может, заметили кого-нибудь, кому здесь быть не положено?
– Нет. Когда я пришел, в прачечных никого не было.
– Заметили ли вы, зайдя в помещение, что-нибудь странное или необычное?
– Вы хотите сказать, кроме трупа моей невесты?