Толпа расступилась. Двое коммивояжеров заняли воздушное такси и взмылись над жужжащим роем.
Плавилось электрическое море: это был обычный парижский ночной день. Маленький отель, поймавший такси на крышу, рассыпался блестками злобного уан-степа; одичалые люди сосали абсенты и помогали барабану.
Спустившись с крыши, коммивояжер приказал:
— Номер, две рюмки «мара» и газеты.
Девушка с волосами цвета меда открыла номер и вернулась с подносом.
— Мы очень заняты. Никого не пускать. Поняли?
Когда горничная вышла, старший коммивояжер расхохотался и снял очки.
— Это прекрасно, — подхватил другой, бросая шляпу в угол. Под жужжащими лампочками обнаженная голова вспыхнула рыжим пламенем.
— Лавузен, поздравляю, это волшебно!
— Сядь. Вполне реально. Полет стоил мне волнений.
— Это был последний аэропоезд. Лавузен, берегитесь, я вас поцелую!
Рыжий человек фокстротнул по номеру:
— Вы гений!
— Нет, я просто случайно не взорвавшаяся мина.
— Молчите, Лавузен. Но что это было, хоть убейте, не пойму! — кричал Марч.
— С нами случился фантастический скандал. Здравый смысл издох. Англия как зверь, проглотивший последний кусок угля, рвет и мечет. От этого куска Британский лев ощущает в желудке язвы восстаний. Король вяло догнивает; возможно, что его как-нибудь забудут накормить — и он умрет с голода.
— Нехорошо, Лавузен, говорить так об отце, — вставил Марч.
— А в общем, забавная поездочка, — Лавузен потянулся, сочно хрустнув членами.
— Жаль, что вас не повесили, и вообще мы поторопились.
— Не мог же я оставаться в Англии вечно. Представь, кто-нибудь спросил бы: «Куда девался Лавузен?» — «Он в Лондоне». — «Что он там делает, рисует?» — «Нет, он, видите ли, заменяет наследника престола». Просто неприлично с точки зрения здравого смысла.