На самом деле

И понятно, что говорить об этом вслух просто нельзя.

Но вот же — не на мехмат какой-то, а историком!

И кто тут еще думает иначе?

Переглянулись все еще раз, и стали говорить с Мишкой о разном нейтральном. О звездах в небе, которые выстраиваются в фигуры, о жизни в деревне без Интернета и компьютеров, о том, как тут вокруг давным-давно война была, об окопах в степи, о землянках в балках, о том, что история — это, конечно, круто.

— Ну, Мишка, — говорили, уже расходясь. — Ты приезжай, давай. Если получится, конечно. Мы тебя все ждать будем.

А про машину времени никто ничего не сказал. Потому что не дураки. И не мальки какие-нибудь. Все и всё понимают. Хотя, очень всем было интересно, что за фигуру такую собрал Мишка, да где пропадал целый день. Но — тс-с-с…

Понятно же — просто на самом деле нельзя об этом вслух.

Осень

Осень на море — это совсем не то же самое, что осень в далеком отсюда северном городе. Там осень черная, темная, угрюмая. Постоянный дождь вызывает раздражение и общее утомление организма. Начинаются всякие простудные и нервные заболевания.

Тут — это вечная зелень, тучи над горами. Иногда освежающий дождь. Освежающий, потому что смывает пыль и жару. Тут и осенью бывает жарко. И даже можно купаться в море. Хотя местные уже надевают куртки.

Он местным не был, поэтому в первый же день зашел в море. Всего по колено зашел, засучив брюки и сняв туфли и носки. Побродил по самому краю, уворачиваясь от мелких волн и отбегая, когда шла слишком высокая. Выбрал на берегу пару камешков в коллекцию. Красиво и гладко окатанных блестящих камешков. Попробовал воду на вкус и выплюнул — все, как полагается в самый первый день на море. Пусть даже осенью.

Осень на море — это еще и определенный статус. Сразу понятно, что человек не из самых верхних и богатых слоев. Он не в высокий сезон приехал, а когда уже практически все заканчивается. Вот уже и лотков с товарами становится все меньше и меньше вдоль центральной улицы. И рестораны начинают потихоньку закрывать свои летние открытые веранда и разбирать на будущее всяческие легкие сборно-разборные конструкции. На местном рынке тоже — через одного. Вот место занятое, тут еще торгуют, еще ждут своего покупателя. А вот — пустое. И уже давно пустое — по пыли на жестяном столе можно писать. И пишут — никто на это не ругается, потому что всем наплевать. Сезон заканчивается. Все успокоились.

Рука потянулась, как сама собой, палец нарисовал косой крест. Или букву «Х». Это уже от контекста. Сергей Павлович посмотрел по сторонам, улыбнулся неуверенно сам себе, написал мелко на зеленом пыльном металле прилавка: «Теперь у меня грязный палец».

Он зашел на этот рынок просто так. Ничего ему тут было не нужно. В принципе, давно уже ничего не нужно. И сюда, на море, он приехал только после долгих уговоров друзей. Мол, съезди, проветрись, развейся хоть немного. Подцепи, наконец, девчонку какую-нибудь местную. Будь мужиком, в конце концов!

Вот он и приехал.

Городок, как городок. Как почти все такие городки на крымском побережье. В сезон шумит и сверкает. Не спит по ночам. Гуляет и празднует. Просто вот самый настоящий Лисс и Гель-Гью из книжек Грина. И немножко Зурбаган. А потом тут все начинает медленно засыпать. Еще вроде и зелень яркая. Еще море такое синее. Еще тепло и даже бывает жарко днем. Еще есть приезжие. Но — уже осень. И уже кончился настоящий (местные называли его уважительно и с большой буквы — Высокий) сезон.

Скука. Тишина. Маета сердечная.

Обедать и ужинать Сергей Павлович заходил в выбранный маленький ресторанчик. Тут его называли «кафе». Но это такая местная фишка. Может, налоги с них другие, может, требования по внутреннему устройству и по удобствам для посетителей. В общем, местное кафе. Но в нем был хороший выбор. Можно было на первое взять настоящую шурпу из баранины, остро перченую и с обязательным большим куском мяса. Или вот харчо. Или, к примеру, лагман. Да много всего там было. И все было свежее, только что приготовленное, жирное, острое и вкусное. А жир этот перебивался водкой. В самом кафе водку не продавали — вот почему не ресторан! Или из-за веры, как сначала подумал Сергей Павлович. Но официантка и хозяйка из-за стойки спокойно объясняли, что вон напротив магазин, так там можно купить. А они и стопочки поднесут, и фужеры, если кому надо.

— А разве можно в заведение — с чужим? — удивлялся Сергей Павлович.

— У нас можно, — смеялись местные. — Да, Мурат и не чужой нам вовсе. Тоже родственник.