— Михаил, — вещал голос. — Ты там как сам-то? В порядке? Здоровье — как? А то дети спрашивают, что случилось с отцом. Не видно нигде, не слышно совершенно.
— Что, квартиру мою хотите? — закричал в трубку Михаил Петрович. — Так хрен вам всем по вашей хитрой рыжей морде!
— И вовсе я не рыжая! — обиделось контральто и отключилось.
Михаил Петрович не только положил трубку, но и выдернул вилку из розетки. И еще порадовался, что знает такие простые русские слова: вилка, розетка. А то везде стали сплошные коннекторы и штекеры.
Чай перед телевизором на кухне под большой бутерброд с маслом и куском красной рыбы, оставшейся от праздничного ужина в связи с его выходом на пенсию, был хорош. Чай пах не сеном, а мятой и лимоном. И был не черным-черным, а прозрачным и благородно янтарным. А по телевизору между тем говорили, что правильно и вовремя он ушел с работы. Там у них опять очередные кризисы, и сокращения начнутся. А он, Михаил Петрович, бывший начальник службы, в домике. Как ни смешно такое звучит. Он — в домике. Как в детстве. И уже совсем ничего не боится.
Утром после обязательной неспешной зарядки и завтрака, перед самым выходом на обязательную же прогулку — он решил продолжать режим и график и вообще все полезное — Михаил Петрович снова включил телефон. Тот зазвенел, казалось, быстрее, чем ток по проводам достиг катушки.
— Бать, — басил какой-то молодой парень. — Ты чего телефон отключаешь? Мы же тут волнуемся все. Меня даже хотели ночью к тебе посылать, проверять, что и как. Представь, да? Я, значит, ночью буду долбиться в твои двери. А ты, как положено, вызывать милицию, потому что света в коридоре опять нет. Ну, представь, да!
Михаил Петрович ругаться не любил, хотя умел. Он просто аккуратно положил трубку и пошел на улицу. Мимо консьержки, мимо бабок на крыльце, обсуждающих его внешний вид:
— Ишь, какой весь важный, да манерный пошел. И пошел себе, и пошел… И вот так он всегда. На самом-то деле — никому он не нужен. Пенсионер. Простой пенсионер. А гонору-то, гонору! Тьфу!
По парку он гулял долго, дыша воздухом и радуясь, что в рабочий день здесь почти никого не было. Пахло зеленью и сыростью. Редкие молодые мамаши катали разноцветные коляски. На лавочках там и тут сидели девушки с книгами.
Никому он не нужен, ага. Если бы так. Вон, телефон просто обрывают. Да и раньше, когда был молодой — тоже ведь было. Только успевай, отбивайся. И блондинки разные, и совсем наоборот — брюнетки. Но он тогда уже точно знал, что всем им, красивым и понаприехавшим и уже даже понаостававшимся, нужна была только его квартира. Прописка — и ничего более. И он сам, как дополнение, сопутствующий товар, в комплекте к прописке.
Потом, когда уже уселся на хорошей должности и стал ездить по городам и странам, тоже всякие появлялись. Уже старше. Крепкие телом и умом. Хитрые, умные и опытные во всем. Они умели вкусно готовить, разбирались в футболе и даже в Формуле-1, понимали его… Могли за компанию и водочки. М-да…
А на самом деле всем нужны были его деньги. И еще квартира, конечно. Михаил Петрович отлично видел эти скользящие по стенам взгляды, как бы измеряющие общую и жилую площадь, вычитающие коридоры и места общего пользования, делящие и умножающие на стоимость квадратного метра. Эти их мечты о будущем. Не о своем, они же тоже старели, эти проходящие мимо женщины. Они уже думали о будущем своих детей. А он как раз о детях совсем не думал. Ну, не нужны ему были дети. Не любил он их. В любом возрасте не любил — хоть в младенческом, хоть в школьном.
Вот так и жил. Рос трудовой стаж, росла зарплата. Квартира обставлялась и снова менялась мебель. Техника всякая новая появлялась и исчезала, и снова появлялась. А Михаил Петрович оставался один, и был собой и своей жизнью вполне доволен. Он шутил всегда, что с хорошим человеком, с собой, любимым, ему интереснее и лучше, чем с кем-то посторонним, который, как совершенно правильно говорилось в «Иронии судьбы» — «туда-сюда, туда-сюда».
После прогулки он зашел в «магазин шаговой доступности», в который постоянно ходил все последние годы. Долго выбирал кисломолочную продукцию. Внимательно читал этикетки на полуфабрикатах. Прикидывал в уме размер пенсии и стоимость товаров. Покупал не килограммами, чтобы закинуть в холодильник на неделю, а штуками, на раз-два. Лучше всегда покупать свежее. Опять же полезно для здоровья, потому что заставляет двигаться хотя бы до магазина и обратно.
Дома встретила длинная телефонная трель. Телефон, казалось, даже стал теплее наощупь.
— Ну? — сердито спросил Михаил Петрович в трубку.
— Пап! Это ты? Все у тебя нормально? Может, приехать надо? Помочь чем? Постирать там, приготовить? А?
Ну, вот — очередной женский голос. Теперь совсем уже молодой. Не школьница, конечно, но все равно.
— Девушка, — сказал он насколько можно мягко. — Вам совсем не стыдно? Беспокоите старого человека. Заслуженного пенсионера. И все зачем? Для какой своей надобности? Квартира вам моя нужна? Так не получите вы мою квартиру, как ни старайтесь!
ebooksa