Сотканный мир

Нимрод перевел глаза от ковра под ним на окружающие его лица. Ему многое хотелось им сказать, но Иммаколата уже успела коснуться его.

– Это один из Чародеев, – ответил Шэдвелл.

– Он же совсем ребенок, – голос Маргариты Пирс приобрел некоторую теплоту. – Бедная крошка!

Нимрод поглядел на женщину, и она ему понравилась. – Он не ребенок, – отозвалась Иммаколата, незаметно проскользнувшая в комнату. Теперь все взгляды обратились к ней. Только Маргарита продолжала смотреть на Нимрода. – Некоторые из Чародеев умеют изменять свой облик.

– Шэдвелл, что вы морочите нам голову? – воскликнул Норрис. – Я не собираюсь...

– Заткнитесь, —оборвал его Шэдвелл.

Шок заставил Норриса замолчать; с ним уже давно так не говорили.

– Иммаколата может рассеять эти чары, – он особо подчеркнул последнее слово.

Нимрод увидел, как Колдунья соединяет большой и средний пальцы – старое заклинание от оборотней.

Его колени начали дрожать, и он рухнул на ковер, содрогаясь в конвульсиях. Вокруг него раздавались удивленные возгласы, по мере того, как он изменялся.

Иммаколата не церемонилась с ним. Порой ему казалось, что он вот-вот разорвется на части. Но наконец он снова стал собой, вытянувшись на ковре во весь рост. Молодой человек с голубоватой кожей и золотыми глазами.

Шэдвелл посмотрел на него, потом на покупателей. Это зрелище должно было удвоить цену ковра, или он ничего не понимает в торговле.

Это была магия во плоти, еще более впечатляющая, чем он ожидал.

– Понятно, – проговорил Норрис. – Может, перейдем теперь к цене?

Шэдвелл оживился.

– Не пора ли унести нашего гостя? – обратился он к Иммаколате, но внезапно Нимрод вскочил и приник к ногам Маргариты Пирс, осыпая их поцелуями.

Реакция женщины была неожиданной. Она стала гладить густые волосы Нимрода.

– Оставьте его со мной, – попросила она Иммаколату.

– Почему бы нет? Пусть посмотрит, – предложил Шэдвелл.

Колдунья пробормотала что-то недовольное.