— Я умею, — набравшись храбрости, призналась Вероника.
— Ты? — брови атаманши Шелестовой уползли под блестящую блондинистую челку: мышь заговорила. — Чё, реально?
— Да. Бабушка научила.
Бабушка была чужая, но это не суть важно. Главное, типичная бабушка, древняя, как самовар с медалями, имела место.
Злата пихнула коленом кого-то из одноклассников — дай пройти. Села через стол от Вероники и протянула ей колоду:
— Давай, шуруй, Метла.
Пренебрежительное прозвище задело Веронику. Злата отнеслась несерьезно к заявлению тихони и, кажется, собралась позубоскалить. Одноклассники, ожидая представления, сгрудились у бокового столика, начали толкаться, кто-то кого-то ущипнул, девчонки захихикали…
Вероника перемешала карты. Протянула колоду Злате и негромко попросила:
— Сдвинь. Левой рукой к сердцу, то есть к себе.
Шелестова поглядела на приятелей, мол, о, как все серьезно. И кто-то угоднически вякнул:
— А если правой? От себя?
— Цыц! — прикрикнула Шелестова. — Занимайте очередь, школота!
Вероника начала выкладывать карты, переворачивая их рубашками вниз одну за другой. Разыскиваемая бубновая дама оказалась в самом конце колоды, и Вероника вздохнула:
— Ты мне не веришь? Или в гадание вообще?
— Это почему ты так решила? — насмешливо спросила Злата.
— Твоя дама лежала в конце колоды, ты прячешься от правды, не хочешь ее знать.
— А если б я лежала в начале? — пытаясь все еще насмешничать, но уже с некоторой натугой поинтересовалась атаманша.
— Тогда бы ты была готова к гаданию. Оно — не пустой интерес.
— Считай, готова.
Вероника принялась раскладывать вокруг дамы карты.